ЭХО. Предания, сказания, легенды, сказки
Шрифт:
Хотел не хотел — обернулся: ан стоит неподалеку статный казак в красном кармазиновом жупане, черных бархатных шароварах, желтых сапогах. Такой из себя удалец-красавец, что лучшего и в Сечи Запорожской не сыскать. Стоит и руками помахивает, кого-то к себе манит. Махнет рукой — деревья льнут к нему ветками, а Шарпылу будто кто в затылок подталкивает.
«Что оно за черт!» — подумал. Хотел было окликнуть, а тут как бухнуло за деревьями что-то и враз искрами кругом сыпануло. Едва опомнился,
— Зачем ты меня позвал?
Красавец казак ей отвечает:
— Одарка, сердце мое, и ты еще спрашиваешь! Не знаешь, как я тебя люблю? Невдомек тебе, что погибну, пропаду и не спасет меня адское пламя, когда не пойдешь за меня замуж. Нет моих сил дальше терпеть!
«Ну и привередница, — подумал Шарпыло, — этакий казак ей не пара!»
— Слушай, Одарка, — продолжал казак, — все, чего твоя душенька пожелает, — все для тебя сделаю, только выходи за меня!
— Не сделать тебе того, чего душа моя хочет. Сделал бы — пошла б. Только нет, не пойду, знаю — обманешь.
— Сделаю, ей-же-ей сделаю! Пеклом адским поклянусь, сатаной и дьяволом! Ну, чтоб мне до веку ни одной души не сгубить — вот что! — прыгнул казак к дивчине и чмок ее в щеку.
Как чмокнул — по всему лесу эхо отдалось, деревья листвой зашумели, ветками застучали, горлинки заворковали, а Шарпылу приподняло и об землю шлепнуло. Лежит, смотреть опасается, а слушать — слушает.
— Ой, Трутик, ну разве так можно! Ты ж меня обпек! — воскликнула дивчина.
— Прости, Одарочка! Как увижу тебя, сам не знаю, что делаю. А чтобы я тебя не обжег ненароком, пошли в воду договаривать.
Не утерпел Шарпыло и поднял голову. Видит, месяц в пруду отражается, а вроде бы никакого пруда здесь раньше не было.
Грустно как-то на душе стало, а чуб на голове почему-то зашевелился. Дальше глядь — вытянет ногу казак, а сапог с нее сам слезает, подняла дивчина ручки — пошла через них корсетка, а там и сорочка.
В серебряном сиянии месяца блеснули черные косы дивчины и обвили ее точеный стан. Смотрит Шарпыло, глаз оторвать не может от этакой небывалой красоты; только вдруг примечает неладное — хвостик. Так себе, маленький, хорошенький даже, а все же, черт побери, хвостик! Глянул на казака, а у того не хвостик — хвостище коровье. «Вот оно что, — догадался, — угораздило, значит, чертяку в ведьму влюбиться… Ну их, — думает, — убираться надо отсюда, от греха подальше».
Куда там — с места не может сдвинуться, будто к земле прирос.
Делать нечего, лежит и смотрит, ждет терпеливо, что оно дальше будет.
Вошли черт с ведьмой в воду и опять заговорили. Спрашивает черт:
— Скажи теперь, моя голубонька, чего же твоя душа желает?
— Не скажу, — отвечает ведьма, — пока не поклянешься как положено и руки не подашь.
— Пусть меня черти в клочья разорвут, если не сделаю всего, что попросишь! И вот тебе моя рука.
— А руки-то нам кто разобьет?
— Есть кому разбить, — говорит черт. — Эй, Гнат Иванович, пан Шарпыло, сделай милость, разбей нас!
Шарпыло лежит, дух притаил.
— Да ну тебя, — крикнул черт, — ты же не раз похвалялся, что не боишься черта, а теперь испугался!
— Чего ж тут бояться, — отвечает Шарпыло, — видывал, и не раз, вашего брата.
— Почему же ты не идешь?
— Стану я черт знает для кого в воду лезть. Выходите на сухое!
— У тебя что, глаза повылазили? Какая здесь вода — лед сплошной!
— Чего же это оно вдруг замерзло? — удивился запорожец.
— Это она, — скривился черт, — так меня любит, что вода стынет.
Ступил Шарпыло на лед — и впрямь крепок. Только разбил руки ведьме с чертом, он к ней:
— Ну, говори же, чего хочешь?
Вздохнула ведьма:
— Душа моя хочет спасения.
Замотал черт носом, глаза вытаращил, словно перцу нюхнул:
— Нельзя этого, и не проси, никак нельзя! На то я и черт, чтобы души губить!
— А я бы за это как тебя полюбила, — сладким голосом сказала ведьма и так глянула на черта карими своими глазами, что лед затрещал, покололся, а Шарпыло едва успел прыгнуть на берег.
Задумался черт, долго стоял понурившись. Видать, однако, крепко его ведьма приворожила.
— Будь, — говорит, — что будет, чую свою погибель, да не могу тебе отказать.
— Как же ты ей душу спасать будешь? — спросил Шарпыло.
— Не твое это дело! — огрызнулся черт.
— Как это — не мое? Я вас разбивал, я и следить должен, чтобы ты, аспидов сын, дивчину не обманул.
— Живет тут неподалеку, — нехотя проговорил черт, — один святой пустынник. Попросить его — хоть какого грешника спасет. Так вот, поживем с Одаркой десять лет, отведу ее к этому пустыннику.
— Э, нет, — не унимался Шарпыло. — Пока солнце взойдет, роса очи выест: за десять лет ведьма сдохнуть может или пустынника господь приберет. Да и как тебе на слово верить? Ты мне того пустынника покажи.
— Гнат Иванович верно говорит, — поддакнула ведьма.
Черт зарычал:
— И откуда ты на мою голову свалился? А ну-ка проваливай подобру-поздорову!
— Тронь только его попробуй, — заступилась ведьма, — и не видать тебе меня, как своих рогов!