ЭХО. Предания, сказания, легенды, сказки
Шрифт:
— Не бойся, свинопас, — успокоил его господарь. — За каждую пропавшую матку с поросятами заплачу тебе пятьсот лей, а за каждого борова — золотой, и будет у тебя вместо одной свиньи две, а вместо двух — девять…
Свинопас согласился, бросил стадо, и снова отправились они в путь: господарь Негру-Водэ, девять мастеров, мастер Маноле — десятый, и свинопас вместе с ними.
Ехали недолго — вот она, старая, разрушенная стена крепости на склоне горы, поросшей густым лесом. Господарь соскочил с коня, обошел стену кругом, осмотрел, а мастер Маноле хлопнул в ладоши и крикнул:
— Господарь! Здесь построим монастырь.
И приказал им господарь строить.
Принесли камни, известь. Маноле протянул веревку, отмерил место, и принялись за работу. Строят они с раннего утра до позднего вечера, потом обливаются, но — что за день построят, ночью разрушается! Снова строят, кладут камни, возводят стену, и снова напрасно: утром просыпаются — все разрушено.
Проходит так день, проходит другой, вот уже и целая неделя прошла. Мастера-каменщики работают, а Маноле не работает — думает. Думал он, думал, а когда зашло солнце, не поехал с остальными домой, улегся у стены. И то ли заснул, то ли нет, но приснился ему сон: будто наяву сказал кто-то, что напрасно они будут строить, если не замуруют заживо в стену молодую и прекрасную женщину, жену кого-нибудь из них.
Занялся день. Маноле поднялся, увидел, что стена опять упала. Приехали мастера, снова начали строить, и, пока они работали, Маноле размышлял, а вечером собрал всех и сказал:
— Девять мастеров, я — десятый! Вот для чего я созвал вас: давайте поговорим, давайте посоветуемся… Сами видите: что за день построим, ночью разрушается, и вот приснился мне сегодня сон, что зря будем работать, если не замуруем заживо в стену молодую и прекрасную жену кого-нибудь из нас. Давайте же поклянемся великой клятвой, поклянемся хлебом и солью: чья жена, молодая и прекрасная, придет первая в четверг, пасмурным, туманным утром, чтоб принести нам еду, ту и замуруем. Иначе никогда не построить нам монастырь!
И все десять поклялись, что так и сделают.
Уже стемнело, и девять мастеров отправились домой, а по дороге сговорились и, как приехали, позвали своих жен и сказали им:
— В четверг, пасмурным, туманным утром, не приносите нам еды — незачем ходить вам так далеко.
А Маноле домой не поехал, лег спать у стены, положив голову на камень, и снова за ночь разрушилась стена.
Утром, проснувшись, Маноле взял листок бумаги, написал письмо и велел слуге отвезти его домой жене, молодой и прекрасной Анне.
Получив письмо и узнав почерк, Анна очень обрадовалась и тут же стала читать. Муж, Маноле, писал: «Милая Анна, дорогая моя жена! Ты помнишь, был у нас белый бычок, он год назад потерялся. Как получишь это письмо, сразу же отправляйся в лес, найди бычка, приведи домой, зарежь, приготовь заму [34] и принеси ее мне в четверг, туманным, пасмурным утром».
Прекрасная Анна сделала, как велел муж. Ранним утром, по росе, отправилась в лес. Долго искала бычка, не могла найти, а тут, глядь, он сам навстречу идет. Поймала его Анна, привела домой, зарезала, приготовила заму, налила в горшок и отправилась в путь.
34
Зама — молдавское кушанье, мясная похлебка.
Еще не совсем рассвело, а она была уже близко. Маноле не работал,
Вырос на дороге кустарник, густой и колючий, вспыхнул пожар. Анна испугалась, споткнулась, выпал горшок у нее из рук, пролилась зама на землю. Пошла Анна обратно. Но, придя домой, налила замы в горшок и поспешила к мужу. Только рассвело — она уже рядом.
Маноле, который все еще стоял на горе и глядел на дорогу, увидел ее, горько вздохнул и снова взмолился: «Пусть выбежит на дорогу бешеная волчица с разинутой пастью, с огненным языком! Увидит ее Анна, испугается, споткнется, выронит еду, вернется домой, а пока соберется обратно, будет поздно».
Выбежала на дорогу бешеная волчица с разинутой пастью, с огненным языком — испугалась Анна, выронила еду. Вернулась домой, взяла новую — и бегом обратно.
Маноле увидел ее сверху, слезы ручьем хлынули у него из глаз, и снова взмолился он: «Пусть выползет на дорогу огромная змея с ядовитым жалом! Испугается Анна, споткнется, выронит еду и вернется домой, а пока снова доберется досюда, будет совсем поздно».
И выползла на дорогу огромная змея с ядовитым жалом, преградила Анне дорогу. Но она, видя, что уже поздно, не испугалась, не споткнулась, побежала дальше. Пересекла поле, поднялась на гору — и вот она здесь.
Мастера обрадовались, засмеялись, а Маноле тяжко вздохнул, подошел к жене, молодой и прекрасной Анне, взял ее на руки и поднес к стене. И начали каменщики-строители, мастера и подмастерья, работать. Строили, приговаривая: «Камень и известь, места много, работы еще больше!» Все крепче стена, все толще, все выше — вот уже до пояса Анне, вот до груди… Все выше стена, и все беспокойнее на душе у Анны. Застонала она, запричитала:
— Маноле, Маноле, мастер Маноле, если ты шутишь, шутка эта плохая! Или не видишь, это камни сжимают, давят мне грудь, дышать трудно…
Но молчал Маноле, и слезы текли у него по лицу, а мастера продолжали строить, торопились, воздвигали стену, приговаривая: «Камень и известь, места много, работы еще больше!» Все выше стена, и все тише, все глуше голос Анны.
Ночь настала, а мастера строили, и под утро вывели последнюю башню, самую высокую, под самые облака.
А утром, только взошло солнце, мастера не успели спуститься с башни на землю, подъехал господарь Негру-Водэ со свитой, в сопровождении знатных бояр. Они приехали посмотреть, как работают мастера, и, увидев монастырь, увидев стены и башни, изумились: так они были красивы, так они были высоки — солнце остановилось в небе, залюбовавшись на него!
Господарь подъехал поближе, соскочил с коня, обошел монастырь кругом и крикнул мастерам, сидевшим на крыше башни:
— Молодец, Маноле, умелый, искусный ты мастер! Молодцы и вы, девять мастеров-подмастерьев! Все, что я велел, все вы сделали на славу! По-царски отблагодарю вас, но скажите правду, скажите, положа руку на сердце: сможете вы построить другой монастырь еще выше, еще красивее, чем этот?
Маноле молчал, ничего не ответил, а остальные девять мастеров сказали хвастливо: