Эхо
Шрифт:
Я не знала, как на их языке будет «биологический вид», но решила, что «род» вполне подойдет. Присутствующие обменялись остротами. Юноша лет девятнадцати, зашедший послушать, широко улыбнулся мне и сказал:
– Хотелось бы надеяться.
Затем Турам задал неожиданный вопрос:
– Есть ли цель у Вселенной?
– Полагаю, это выходит за пределы наших познаний, – сказал Алекс.
Несколько человек закатили глаза.
– Весьма краткий ответ, – заметил Хаким. – Но представители развитой культуры наверняка должны были размышлять на эту тему, Чейз. – Все они говорили что-то вроде «Чииз». – Ведь должен
– Конечно.
– Но какова цель для большинства живых существ? В чем смысл жизни дерева? Или амебы?
Я переадресовала вопрос Алексу.
– Хаким, – сказал он, – у нас попросту нет ответов на подобные вопросы. А что бы ты сам предпочел – жизнь или смерть?
– Честно говоря, не знаю, – ответил Хаким.
Наконец нас спросили, почему мы прилетели именно сюда.
– Во Вселенной множество звезд, – сказал Сестор. – Если вы говорите правду, что привело вас к нам?
– Мы пытаемся найти хоть кого-нибудь уже десять тысяч лет, – ответил Алекс. – Рано или поздно мы все равно наткнулись бы на вас.
Все заулыбались.
– И слава богу, – прошептал Сипа. Голос его дрогнул.
Когда заиграл оркестр, юноша – его звали Барнас – пригласил меня на танец и сказал, что я самая красивая женщина из всех, кого он встречал. Спросив, что я делаю завтра вечером, он предложил прогуляться по берегу реки или прокатиться на каноэ в лунном свете. Он добавил, что не знает точно, будет ли видна в это время луна, но постарается сделать все возможное.
– Знаешь, Барнас, – сказала я ему, – когда-нибудь ты станешь заядлым сердцеедом.
К сожалению, я не знала, как будет «сердцеед», и сказала эти слова на стандартном, но он прекрасно меня понял.
– Значит, да? – с надеждой улыбнулся он.
Алекс спросил Висенду, можно ли поговорить с ней наедине. Кивнув, она повела нас в небольшую комнатку напротив библиотеки.
– Мне хотелось посидеть вместе с вами, – сказала она. – Чем еще мы можем вам помочь?
– Спасибо, Висенда, – ответил Алекс. – Вы и так сделали для нас все, о чем мы могли бы попросить.
В небольшом очаге мирно горел огонь.
– Рада слышать.
– У вашего народа долгая история. Что вы думаете о своем будущем?
– Вы наверняка заметили, что мы оказались не в лучшем положении.
– Я заметил, что детей слишком мало и что у вас есть пустые комнаты.
Висенда закрыла глаза. Я подозревала, что в молодости она была красива. Почему-то она не казалась мне старой: побитой жизнью – да, пожалуй, но не старой.
– У нас всего около тридцати детей в возрасте до двенадцати лет. Этого явно недостаточно. Жизнь здесь тяжела, приходится много трудиться. Погода постоянно меняется, немало людей болеет. Не всегда удается собрать урожай, и каждый год умирает все больше народу. Мы пытаемся запасать еду на черный день, но… – Она бросила долгий взгляд на огонь. – Многие сдались. Люди не хотят, чтобы в этом мире рождались дети, – для них это слишком больно. Мы помним, сколько нас было менее двух поколений назад, а теперь, оглядываясь, видим, сколько осталось. Многие из пожилых жалеют, что не погибли в Темные времена, говоря, что умершим тогда повезло. Такие разговоры слышны постоянно. – Висенда взглянула на стены, выкрашенные в темный цвет. На одной из них висели четыре или пять рисунков, вероятно сделанных в лучшие времена, – какой-то мужчина, животные, воздушные змеи, лодки. – Похоже, – грустно улыбнулась она, – Господь решил с нами покончить. Но конец оказался не совсем таким, как мы ожидали, – не быстрым и не безболезненным. Выжили единицы – неизвестно, с какой целью. Возможно, для того, чтобы задуматься о случившемся и спросить себя: почему все так вышло?
Алекс пристально посмотрел на нее:
– Висенда, мы могли бы вам помочь.
Она безнадежно покачала головой:
– Я молилась о том, чтобы вы смогли. И захотели. Но как?..
– Созовите общее собрание и позвольте мне выступить перед вашим народом.
Собрание назначили на следующий вечер, а пока что мы сидели вместе с Висендой, Сипой и другими представителями общины, пытаясь собрать как можно больше информации. Алекс спросил, каково было население планеты до наступления Темных времен – похоже, так называли и саму катастрофу, и ее последствия.
– Предположительно, около миллиарда, – ответила Висенда. – Может, и меньше. Вряд ли кто-то считал.
Существовали ли на планете национальные государства?
Нет, это понятие было им незнакомо. Большинство людей жили в округах с центрами в городах.
Случались ли войны?
– Иногда случались, до наступления тьмы, – ответил мужчина по имени Арго. – Но нечасто: обычно убийства повергали людей в ужас, и войны быстро заканчивались.
Кто-то спросил про Конфедерацию. Сколько в ней планет? Есть ли там другие разумные существа? Им трудно было поверить, что «немые» способны читать мысли.
– Как такое бывает? – спросила Висенда. – Каким образом мысли передаются от одного разума к другому?
Ответа мы, как обычно, не знали.
– Не обижайтесь, но вы с Алексом крайне нелюбопытны для представителей развитой расы, – сказала она.
Я не знала, как объяснить, что в нашем мире полно чудес, которые мы принимаем как данность, не очень интересуясь механикой дела.
Годы до наступления Темных времен считались золотым веком.
– Это правда, – сказал Сипа. – Жизнь была прекрасна. Но мы не ценили ее, пока она не закончилась.
На следующее утро, зайдя в столовую, я обнаружила там плачущую женщину. Она услышала, что Алекс собирается выступить, и решила, что речь пойдет об их будущем. С ней были еще три или четыре женщины. Увидев меня, она встала.
– Для нас нет будущего, – дрожащим голосом проговорила она. – Скажи об этом Алексу, если он еще не понял. – Одна из подруг попыталась снова усадить ее, но женщина продолжила: – Знаешь, что я думаю, Чейз? Я считаю безнравственным заводить детей в мире, где царят холод и смерть.
Подруга обняла ее. Наступила тишина. Улыбнувшись, я пообещала передать ее слова Алексу. Когда я выходила, запищал коммуникатор.
– Чейз, – послышался голос Белль, – у тебя есть минута?
– Конечно. Что случилось?
– «Звездный корпус» уже здесь.
– Что? Уже? Не может быть. – До намеченного времени прилета оставалось еще почти два дня.
– Соединить тебя с ними? Только звук.
– Да, пожалуйста.
Последовала секундная задержка, затем раздался другой голос: