Екатерина Вторая и Г. А. Потемкин. Личная переписка (1769-1791)

Императрица Екатерина II

Саша так больно ушиблен от аглинского коня, что почти в постеле лежит недвижим. Однако опасности нету. Сие зделалось вчерась по утру, теперь ровно сутки.

Adieu, mon cher et precieus Ami, portes-Vous bien.

Просит у меня Безбородка 2 000 душ ранговых полковничьих деревень в Украине¹. Говорит, что сие не делает еще шестой доли того, что законы определяют за промыслы барыша короне, а он мало ли придумал. Il me semble que ce raisonnement est assez juste, cependant je serais bien aise de savoir ce que Vous en penses. [276]

276

Мне

кажется, что это рассуждение довольно справедливо. Однако же я была бы довольна, узнав, что вы об этом думаете (фр.).

671. Екатерина II — Г.А. Потемкину

Из Села Царского. Июля 26 ч., 1783

Отпуская майора Глазова¹ обратно к тебе по твоему желанию, вручить велела и сие письмецо, чрез которое уведомляю тебя, друга моего сердечного, что я с прошедшим курьером ответствовала на твое письмо о занятии Крыма. Публика здешняя сим происшествием вообще обрадована: цапанье нам никогда не противно, потерять же мы не любим.

Напиши ко мне, отослал ли ты к Шагин-Гирею голубую ленту², да пришли ко мне имян людей, кои в майоры годятся в Измайловский полк, ибо Олсуфьев умер. Также не забудь мне ответствовать о деревнях, кои Безбородка просит. Александр Дм[итриевич] выздоравливает от своего нещастливо[го] с лошади упадения. С часа на час месяц целый ждем разрешения Великой Княгини, но по сю пору тщетно. Adieu, mon Ami, portes-Vous bien, я здорова.

672. Г.А. Потемкин — Екатерине II

Лагерь у Карасу Базара. 29 июля [1783]

Матушка Государыня. Я пишу оправдание мое в особливом письме, а здесь доложу о Крыме. Я все старанья употребляю делать подробное описание, но язва, разплодившаяся во всех почти деревнях, препятствует зделать верный щет жителям. Несказанно изобильное и способнейшее место, как для флота, так ради торговли и многих заведений, приличных теплому климату. Сей полуостров еще будет путче во всем, ежели мы избавимся татар на выход их вон. Много можно обрести способов. Ей Богу, они не стоят земли, а Кубань для них жилище пристойное.

Положение соседей здешних по сие время смирно. Сбирают они главные силы у Измаила и пост у Кочибея. Тут уже сыщется способ их разбивать в поле от корпусов, в Польше расположенных, которые с прибавкою от части полков, назначаемых прежде к Салтыкову, составят хорошую армию. Тем паче сильную, что не будет нужды делиться, ибо я щитаю не ходить дале, а держать у себя в руках места, теперь занятые. Нам нужно выигрывать время, чтоб флот усилить. Потом будем господа.

Меня и Кавказский корпус — помилуйте — оставьте прямо под Вашим предводительством¹, иначе, право, все пойдет верх ногами.

По отправлении курьера поеду в Ахтияр для положения, как укреплять; и как о сем месте, равно и о всей пограничной системе, представлю мое мнение².

Корсаков³, матушка, такой инженер, что у нас не бывало. Как он Кинбурн отделал, истинно дорого смотреть. Сего человека нужно беречь.

Чтобы понудить полки Малороссийские скорей привести в годность на службу, назначьте из них 4 к Г[рафу] Салтыкову, 3 к К[нязю] Репнину и 3 ко мне. Я ручаюсь, что те, кои ко мне написаны будут, верно на будущую кампанию выдут во всякой исправности.

Цалую ручки Ваши. Прости, матушка родная, я по отправлении К[нязя] Дашкова очень было занемог, да слава Богу оправился.

Вернейший раб Ваш

Князь Потемкин

Александру

Дмитричу кланяюсь.

P.S. Язва сильно в Крыму продолжается, но в войске в мое время в третьем полку Гр[еческом] умер один, а больных сею болезнию только трое. В Херсоне все взяты предосторожности. Я, матушка, стою, право, как на часах, имея себе большим помощником Сергея Николаевича Салтыкова, который у меня дежурным генералом. Я об нем Вам примечаю, как о годном весьма для употребления в дела государственные. Он не белоручка. Естли б милость была в уравнении с товарищами его пожаловать Анненский орден, так как и Вице-Адмир[алу] Клокачеву.

Желание, матушка, чтоб я доложил, кого я знаю, в Измайловский полк: не угодно ли будет Псковского полку полковника Князя Лобанова⁴ или Буксгевдена⁵, а из Генералов, право, не знаю, и никто не пожелает. В корпус кадетский годится Генерал-Маиор Князь Меншиков.

673. Г.А. Потемкин — Екатерине II

Лагерь при Карасу Базаре. Июля 29 дня [1783]

Матушка Государыня! Я виноват правда, что не уведомлял долго Вас, кормилица, и сокрушался, что держал долго в неизвестности. Но причина сему была та, что Гр[аф] Бальмен от 14 числа июня обнадеживал меня чрез всякого курьера о публикации манифестов и, протянув до последнего числа того месяца, дал знать, наконец, что татарские чиновники не все собрались еще. Я, видя, что съезд их зависел от их воли, и тут не доставало того, что я ему еще с дороги предписывал сими словами: «возьмите тон военного начальника», решился поскакать сам и чрез три дни объявил манифесты, не смотря, что не все съехались. Говорено было мне всюду, что духовенство противиться будет, а за ними и чернь, но вышло, что духовные приступили из первых, а за ними и все.

Что Вы, матушка, изволили упоминать в письме Вашем, что Вы ожидали покорения Крыма в половине майя, но в предписаниях мне данных сказано сие учинить по моему точно разсмотрению, когда я найду удобным. А писал ко мне Безбородко, что он считает к времяни объявить министрам чужих дворов, естли учинится сие в половине мая. Матушка Государыня, я тогда только что приехал еще в Херсон, и полки в Крым вступить не могли прежде половины июня, а которые дальние, из тех последний сегодня только пришел. Большей части полков марш был по семисот верст. Притом две, иным — три переправы чрез Днепр и Ингулец, из которых меньшая задерживала по четыре дни каждый полк. Естли б Вы знали, сколько мне труда стоило набирать паромов, которых не было вовсе.

Государыня, я Ваши дела произвожу с охотой душевной и с попечением неограниченным. Мне предстояло тысячу забот, и я все исправил, борясь с климатом, с водой и разными недостатками природными и, снабжаясь всем со всевозможной дешевизною, с малым числом помощников и посреди большой язвы, везде один за всех, не щадя себя. Помощию Божиею язва не распространяется ни в войсках, ни в губернии Вашей, и что Вы пишете о слухах заразы, размножают оные трусы, которые и без того сюда не поедут: сборное их место Спа и Париж¹.

Замашки неудовольственные Фельдмаршала, как Вы называть изволите, не новое, а старое. Дай Бог, чтоб по принятии команды пошло хорошо. Только то известно мне, что на меня за полки Малороссийские кроется досада, что и выплатит, как попадусь в руки², чего Вы меня можете избавить, естли усердие мое и служба Вам надобны. Я прилагаю на будущую операцию мои мысли, как и составление армии, что и подаст способ оставить край, где я командую, под особливым Вашим руководством³.