Экипаж боцмана Рябова
Шрифт:
Устанавливали бушприт всей командой после обеда, приготовленного на костре Антоном и Яном.
– Теперь приступим к окраске, - сказал боцман.
Четыре матроса - четыре шкрабки, четыре щётки, четыре кисти, бочонок красной краски да две банки белил.
Яхтсмену Яну красить борта было не впервой. Ловко орудовали кистями и Антон и Егор-Беломор. Зато Вяча к каждому мазку добавлял пару глубоких вздохов и по крайней мере полторы дюжины капель пота - на лбу, на носу и на шее.
А каким красавцем выглядел ял после старательной окраски!
И только боцман чуть хмурился, глядя на обновлённое судёнышко:
– Ял с бушпритом... гибрид на удивление. А может, на смех морякам? Но ничего, вместо яла-шестёрки будет наш шлюп. Так и будем его называть.
Наступило время дать шлюпу достойное имя.
– "Адмирал Нахимов", - раньше всех предложил Вяча.
– Очень уж громко для маленького шлюпа, - заметил Антон.
– Давайте назовём шлюп "Юный спортсмен" или "Старт".
– Яну, заядлому яхтсмену, хотелось, чтобы шлюпу дали спортивное название.
– "Стартом" назовём, а какой ещё финиш будет, - рассмеялся Вяча.
– А вот название: "Стрела"!
– Наш шлюп как стрела не полетит, - уныло заметил Егор.
– С парусом он хорошо пойдёт, - оживился Ян.
– А меня, старого морячину, что-то на лирику потянуло, - включился в спор Степан Иванович, выбивая о каблук сапога трубку.
– Вот смотрите, кто над нами кружит.
Мальчики подняли головы.
– Ласточки.
– Ну и как? Плохое название?
– "Ласточка"...
– Антоша вопросительно оглядел ребят.
– По-моему, хорошее название.
– Я согласен, - сказал Вяча.
– Отличное название!
– согласился и Ян.
На том и порешили: назвать шлюп "Ласточка".
– А теперь нам ещё свой вымпел нужно придумать, - заявил Вяча.
– Это верно! поддержали его ребята.
– Вымпел обязательно нужен. Только какой?
– А если такой, сказал Ян, который перевидал вымпелов столько же, сколько яхтенных парусов.
– На удлиненном голубом треугольнике, как в небе, - белая ласточка. Белая, потому что она освещена солнцем.
– Что же, хороший будет вымпел, - одобрил боцман.
– Мы его на грот-мачту повесим. А на корме - красный с серном и молотом государственный советский флаг. Сегодня дома с Егором да с Ириной Григорьевной и соорудим.
– Помолчав, он заговорил снова, начав со своей любимой прибаутки: - На пеньковом конце четыре узла - четыре матроса, боцман один, капитан в уме. Итак, "Ласточка" на добрые дела для людей. Моё правило: ни дня без доброго дела. И весёлое, ободряющее слово - тоже доброе дело. Якорь поднят. Отдать швартовы! Антон, пиши на борту шлюпа название "Ласточка".
При дворе Петра Первого
Задорно насвистывая "Юного барабанщика" и как будто ни о чем не думая, Вяча Полянкин неторопливо шагал по набережной Северной Двины. Нет, конечно, ни о чём не думать Вяча не мог. Он думал о предстоящей завтрашней поездке к Новодвинской крепости. К той крепости, под огонь пушек которой Иван Рябов посадил на мель вражеские шведские корабли. В воображении мальчика Новодвинская крепость представлялась неприступной твердыней.
Казалось бы, когда, как не теперь, наслаждаться щедро палящим солнцем, которое в Архангельске и греет-то как следует месяц-два в году, любоваться простором сверкающих вод Северной Двины, которая скоро опять забушует штормами, а потом покроется шугой и надолго застынет, коварно заполненная ледяными заставами, восхищаться великолепными океанскими теплоходами, стоящими у причалов и на рейде! Но Вяча сейчас не видел перед собой ни реки, ни солнца. Ему чудились картины парадов "потешных" петровских полков, приезд Петра Первого в деревянный Архангельск, закладка корабельной верфи в Соломбале и спуск на воду первого русского корабля.
Неожиданно его внимание привлекла стоящая неподалёку необычная автомашина-фургон. Из машины выгружали какие-то ящики и аппараты, похожие на киносъёмочные.
"А вдруг?!
– насторожился Вяча.
– Как бы узнать?.."
Набравшись смелости, он решительно подошёл к машине и спросил у мужчины, который показался ему главным:
– Скажите, пожалуйста, это киноаппарат?
– Киноаппарат, - мельком взглянув на мальчика, ответил мужчина.
– А вы кинооператор?
– Главный кинооператор.
– И будете снимать картину? А можно узнать - какую?
Главный кинооператор теперь уже внимательно смотрел на Вячу.
– Очень ты любопытный! Ну, будем снимать "Сказание об Иване Рябове". Ты слышал об Иване Рябове?
Вяча был в восторге: с ним разговаривал, уже не просто отвечал на вопросы, а именно разговаривал кинооператор, и не простой, а главный. И Вяча поспешил его заверить:
– Да я, товарищ главный кинооператор, знаю даже, когда он совершил свой подвиг, спас от шведов наш Архангельск. Двадцать пятого июня тысяча семьсот первого года.
Кинооператор смотрел на Вячу уже с удивлением.
– Правильно?
– спросил Вяча.
– Правильно, - подтвердил кинооператор, хотя точно не помнил даты подвига лодейного кормщика.
– А где вы будете снимать?
– поинтересовался Вяча.
– Есть тут такое Заостровье. Натура подходящая. Вот туда сейчас и поедем. Это для начала. А потом будем снимать у крепости. Там декоративное подобие возводится.
Попрощавшись со своим новым знакомым, Вяча стремглав понёсся к Антоше Прилучному.
Эврика, Антон! Они приехали!
Ничего объяснять Антоше, разумеется, не требовалось. Антоша всё понял по возбужденному виду приятеля.
– Где они?
– спросил Антоша.
– Поехали сначала в Заостровье. А потом будут снимать у Новодвинской крепости.
– Если они поехали в Заостровье, - сказал Антоша, - то и наш курс меняется. К крепости мы пойдём тоже вслед за ними. А сейчас нужно готовить "Ласточку" и известить Яна и Егора.
Отправляться было решено на следующий день в семь ноль-ноль. Все матросы экипажа боцмана Рябова собрались аккуратно. Напевая "Были сборы недолги...", они действовали точно и ловко. Поднимали они, конечно, не коней, как поётся в песне, а паруса - грот и стаксель.