Экипаж «Меконга» (илл. И. Сакурова)
Шрифт:
— Ты отдала нож Опрятину?! — вскричал Николай.
Она посмотрела на него долгим взглядом.
— Ты должен дать мне слово, что никому — слышишь? — никому об этом не расскажешь. Даже Юре.
— Почему, Рита? Почему я должен молчать? Наоборот, надо действовать. Надо убедить твоего мужа, что такие опыты не делаются в одиночку. Пусть он придет к нам.
— Нет, — сказала она. — Он не станет даже слушать. Только разозлится еще пуще.
— Меня, конечно, не станет слушать. А Привалова и Багбанлы послушает…
— Нет. Ты не знаешь его. — Рита настойчиво повторила: — Дай слово, что будешь молчать. Я требую.
— Хорошо, — понуро сказал Николай. — Обещаю.
Часть четвертая
«Остров Ипатия»
Подымали тонки паруси полотняные,
Побежали по морю Каспийскому…
ГЛАВА ПЕРВАЯ
о том, как лаборатория Привалова временно вышла из строя
Эту энергию земной шар удерживает плененной и конденсированной в грубых клетках вещества. Мое дело, следовательно, свелось только к тому, чтобы устранить это препятствие.
В это прекрасное июньское утро Валерке Горбачевскому казалось, что его бутылочно-зеленые защитные очки «бабочка» стали розовыми. Отпуск для сдачи экзаменов кончился, все обошлось благополучно, если не считать тройки по английскому.
Впервые после двадцатидневного перерыва Валерка шел на работу. Он торопился: пришлось к восьми забежать в библиотеку, чтобы сдать учебники, и теперь он побаивался, что ему влетит от инженера Потапкина за опоздание.
Обогнув клумбу гладиолусов, Валерка влетел в вестибюль. Он пробежал сквозь ветвистые никелированные заросли гардеробной и мимо закрытой табельной доски, надеясь за счет высокой скорости избежать встреч-и с табельщицей.
Однако маневр не удался. Табельщица, хорошенькая Надюша, была на месте. А около нее почему-то сидел инженер Костюков, недосягаемо прекрасный в кремовых брюках и новой зелено-желтой ковбойке навыпуск. Он неторопливо развлекался, отпуская девушке комплименты в духе XVIII века: увлечение Матвеевым еще не прошло. Надюша не все понимала, но ей очень нравилось: она прыскала в ладошку.
При виде Валерки Юра величественно взглянул на часы и сказал:
— Надин, отметьте, пожалуйста, — опоздал из отпуска на одиннадцать минут и имеет нераскаянный вид.
«Ты-то что здесь делаешь?» — непочтительно подумал Валерка, но вслух сказал первое, что пришло в голову:
— Юрий Тимофеевич, троллейбус…
— Ах, троллейбус! — Юра понимающе закивал. — Конечно, конечно, я как-то не подумал. Есть прекрасные стихи: «Почему же, отчего же опоздал на час Сережа? Мы в трамвае ехали, собаку переехали…» Ну, и так далее, там очень интересно получилось. Впрочем, судьба милостива к лодырям. Придется с Агнии Барто переключиться на Николая Тихонова…
Тут Юра откинул голову, простер длинную руку и продекламировал:
Слушай, Денисов Иван! Хоть ты уже не егерь мой, Но приказ по роте дан, Можешь идти домой.Валерка озадаченно моргал, ничего не понимая. Надюша тряслась от смеха, зажимая рот. Юра вытащил из нагрудного кармана сложенную бумажку:
— На, получай выписку из приказа.
— Очередной отпуск? — изумился Валерка, прочитав бумажку. — Но я не просил…
— Администрация в некоторых случаях имеет право предоставить отпуск независимо от желания трудящегося, — нудным голосом сказал Юра. — Я тоже не просил. И все наши не просили.
— Как — все наши? Вся лаборатория?
— В девять придет кассирша, получишь отпускные. И не задавай лишних вопросов. Видишь, я ничего не спрашиваю, и ты помалкивай.
— Я пока в лабораторию пройду, — сказал Валерка.
— Не ходи. Видишь, я не иду — и тебе не надо.
Юра был прав: администрация имеет право в случае возникновения обстоятельств, временно препятствующих производству работ, уволить в отпуск тех, кого это коснулось.
А обстоятельства сложились именно так.
Одним из результатов зимней командировки Привалова в Москву было включение в институтский план темы, связанной с беструбным нефтепроводом. Задача ставилась достаточно скромная: основные работы вел Институт поверхности. Тем не менее осторожный Колтухов воздерживался от постановки опытов.
— Ну вас к лешему, — ворчал он в ответ на доводы Привалова, — с вашей милой привычкой совать пальцы куда не нужно! Завтра твой лаборант голову сунет в индуктор, а Колтухов отвечай?
Молодые инженеры осуждали Колтухова. Особенно кипятился Юра. Он снова вспоминал, как инквизиторы давили на Галилея, и дело дошло до того, что Колтухов вызвал его к себе и закатил выговор «за разболтанность».
Николай тоже плохо переносил оттяжку работ по беструбному. Теперь, после того что он увидел и услышал в Институте поверхности, он дал волю своей фантазии. Почти все вечера он просиживал с Юрой за какими-то планами и расчетами. Они спорили и кричали друг на друга, и теперь уже Николай нередко обвинял Юру в «узости мышления».
— А давно ли ты, — ехидно спрашивал Юра, — давил на меня, как…
— Ладно, ладно. Тебя задавишь! — отвечал Николай.
Они вдруг увлеклись проблемой противометеоритной защиты космических кораблей: при встрече в пространстве установка автоматически срабатывает, поверхности одна за другой раскрываются, и метеоритное тело свободно проходит сквозь корабль, не причинив ему вреда…
Наши друзья с жадностью набросились на астрономию и космонавтику. Многое было им не по зубам. Они повадились ходить к Привалову домой. Борис Иванович охотно выкладывал им все, что знал о проблемах времени, пространства и тяготения, и снабжал книжками.
— Я катастрофически поумнел, — говорил Юра, осилив очередную книгу. — Хоть в академию меня бери ученым секретарем.
— Ученым котом, — смеялся Николай.
Но шли месяцы, и Юра стал замечать, что его друг проявляет все меньше и меньше интереса к «проблемам». Николай не желал по вечерам вылезать из дому, только в кино иногда ходил. Поостыл к научным книжкам, перечитывал свои любимые «Путешествия на берег Маклая», с легкой руки Бориса Ивановича принялся «освежать в памяти» Жюля Верна.