Экипаж «Меконга» (илл. И. Сакурова)
Шрифт:
— Юрик, а теперь остров необитаем?
— Теперь! — усмехнулся Юра. — Да, Валечка, мы первые обитатели Чертова Городища.
К полудню ветер утих, и стало теплее. Робинзоны принялись строить жилье. Мачту уложили на гребне увала так, чтобы конец ее метра на три выступал над ложбинкой. Основание мачты завалили камнями, а выступающий конец подперли скрещенными баграми. Этот каркас покрыли спинакером, края его привязали к колышкам, вбитым в грунт. Часть палатки отгородили для женщин штормовым стакселем. Сложенный грот служил «полом», вход в палатку завесили ходовым стакселем.
— Вигвам получился что надо. — Юра поцокал языком. — Я, может, с детства мечтал пожить в таком уютном вигвамчике.
— Так, — сказал Николай. — Следующая проблема — огонь. Вроде бы проясняется малость. Как только выглянет солнце, будет огонь. А пока давайте соберем дровишек для костра.
— Можно подумать, что для нас тут припасли дрова! — Валя пожала плечами.
— Море припасло. Учти, что к северу от острова — материк, густо населенный людьми. Господствующие ветры — северные. Наш лагерь — на северном берегу острова. Значит, дрова есть.
Валерке поручили выбрать место потише и попытать счастья в рыбной ловле. Остальные пошли по берегу.
— Дрова номер один, — воскликнул Николай, поднимая с песка старую, потрескавшуюся шлюпочную решетку.
Потом стали попадаться ящичные доски, обломки брусьев, балберки рыбачьих сетей. Была здесь рамка от форточки, кусок шлюпочного транца с полустертыми буквами и рулевой петлей, спинка стула и даже резное деревянное блюдо с надписью: «ХлЪбъ-соль Ъшь, а правду рЪжь». Чего только не нанесло море за многие годы!
Когда, нагруженные дровами, возвращались к лагерю, в просветах туч проклюнулась голубизна. Робко выглянуло солнце и тут же снова нырнуло в тучу.
Валерка притащил первый улов: несколько тощих бычков и здоровенного сазана. Юра осмотрел сазана и сказал:
— Это тот самый, за которым мы тогда гонялись с ружьем.
— Узнал приятеля? — засмеялась Рита и, забрав сазана, начала его чистить.
Туча сползла с солнца. Юра вывернул из фотоаппарата объектив и, направив его на солнце, поджег нащипанные волокна веревочной пеньки. После энергичного раздувания занялись щепки. И вот в ложбинке, весело потрескивая, запылал костер.
— С вами не пропадешь, — заулыбалась Валя.
Она налила в кастрюлю воды из анкерка.
— Стоп! — вмешался Николай. — Много льешь.
Несмотря на Валины протесты, он подмешал в пресную воду немного морской.
— Во-первых, экономия пресной воды, — говорил он. — Второе — у нас нет соли, а в морской воде она есть. Рыбу будем есть вареную — она лучше насыщает и меньше будет хотеться пить. Воду будем пить в горячем виде — это лучше утоляет жажду.
Наточив ножи на плоской гальке, парни вырезали из балберок пять предметов, более или менее похожих на ложки.
Обедали с большим аппетитом.
— В жизни не ела более вкусной ухи! — призналась Рита. — Просто стыдно: не ем, а жру…
После обеда стало клонить ко сну: давала себя знать бессонная, тревожная ночь.
— Залезайте в вигвам, — распорядился Николай. — А я посижу, мне неохота спать.
Он долго сидел один, подбрасывая доски в костер. Под боком у него дремал Рекс.
Николай был рад тому, что женщины не проявляли беспокойства, полностью доверяя ему и Юре. Но сам-то он понимал, что нельзя особенно рассчитывать на помощь извне: вряд ли кто-нибудь посещает этот островок. Надо что-то придумать…
Глухо ворчал прибой в первобытной тишине. На западе небо очистилось и стало золотым и оранжевым от закатного солнца.
Надо что-то придумать…
Он задремал. И вдруг вскинул голову, услышав шорох. Рита вышла из палатки, зевнула, села рядом.
— Коля, — сказала она, пересыпая песок сквозь пальцы, — мы надолго здесь застряли? Мне важно знать.
— Не знаю. Что-нибудь придумаем… Ты жалеешь, что пошла с нами в поход? — спросил он, помолчав.
— Нет. Но мне надо поскорее вернуться в город.
— Что-нибудь придумаем, — повторил он. — Нет безвыходных положений.
— Придумай, пожалуйста. — Она улыбнулась ему.
Вечером Валерка завел патефон. Потом пели хором. Покатываясь со смеху, разучили подходящую к обстоятельствам папуасскую песню, вычитанную Николаем у Миклухо-Маклая. Несколько однообразный текст песенки излагал технику приготовления пищи из сердцевины саговой пальмы. Юра дирижировал, и все пели, взявшись за руки и приплясывая вокруг костра:
Вам, бам, мараре, Мараре, тамоле. Мара, мара, мараре, Бам, бам, мараре.Рекс добросовестно подвывал, задрав морду. Ему было все равно, чему подвывать. Он был хороший, вежливый пес.
Распределили дежурства на ночь — по два часа. Дежурный должен был поддерживать огонь сигнального костра на гребне увала.
Юра вызвался дежурить первым. Валя села рядом с ним. Отблески огня пробегали по их лицам.
— Сильно болит голова? — спросила Валя.
— Нет. Меньше.
— Подумать только: если бы не Коля… — Она замолчала, придвинулась к нему. Он обнял ее за плечи.
Костер — одинокий светлячок в безбрежной ночи. Двое у костра. Вдвоем в целом мире…
Юра сказал незнакомым ей голосом:
— Валька, знаешь что?.. Давай поженимся.
Он не видел, как вспыхнуло ее лицо. Сыпались из костра искры. Юра подался вперед, бросил в огонь обломок доски.
Валя тихо засмеялась:
— Надо еще выбраться отсюда…
— Ты согласна?
Она быстро поцеловала его и встала.
— Спокойной ночи, Юрик.
И пошла к палатке, счастливо улыбаясь в темноту.