Экипаж «Меконга»
Шрифт:
— Да знаю я, — оправдывался Юра. — Просто машинально сказал. С языка сорвалось…
— Проиграл, Юрочка, проиграл! — Рита захлопала в ладоши. — И нечего оправдываться.
— Попался, всезнайка хвастливый! — вторила ей Валя.
Литературная викторина продолжалась почти до полуночи. Было весело и интересно спорить и вспоминать прочитанные книжки, сидя у сигнального костра на необитаемом острове, и смотреть, как костер выстреливает золотые искры в огромное черное небо, а небо роняет в ответ падающие звезды…
Рекс тоже сидел у костра. Собачья этика не позволяла ему спать, когда люди сидят и оживленно беседуют. А спать чертовски хотелось. Иногда он ронял голову на грудь, но тут же рывком подымал ее, зевал и потягивался, изо всех сил тараща закрывающиеся глаза.
Наконец люди утихомирились и пошли в палатку спать. Рекс еще слышал, как Николай негромко сказал Юре:
— А островок у нас заковыристый…
Глава шестая, в которой появление нежданных пришельцев кладет конец робинзонаде
В конце концов я решил подстеречь дикарей, когда они высадятся на остров, предоставив остальное случаю и тем соображениям, какие будут подсказаны обстоятельствами.
Прошла неделя. Безоблачно было небо над островом Ипатия и — увы! — пустынно море вокруг. Ни дымка, ни паруса в синем пространстве. Коммодор Потапкин не расставался с биноклем — он висел у него на шее или лежал рядом на песке, когда коммодор работал на постройке плота. То и дело Николай поднимался на увал, оглядывал в бинокль горизонт.
По ночам несли вахту у сигнального костра.
Было похоже, что там, на Большой земле, люди начисто забыли о существовании архипелага…
Между тем жизнь на острове шла своим чередом. Был уже основательно налажен робинзоновский быт.
Утро начиналось с зарядки. Валерка наскоро повторял упражнения из «Гимнастики по радио», Валя занималась по женскому календарю, Николай — по системе Анохина, а Юра был верен системе «хатха-йога». К общему удивлению, оказалось, что Рита тоже сторонница индийской гимнастики. Правда, Юре до нее было далеко: гибкое тело Риты вытягивалось и сгибалось так, будто у нее не было костей. Проделав сложный комплекс упражнений, она ложилась на песок и полностью расслабляла мышцы — это была «савасана», «поза мертвого тела».
— Где ты научилась индийской гимнастике? — спросил Юра, когда Рита в первый раз проделала свои упражнения.
— Меня с детства приучил к ней отец, — отвечала она. — По-моему, в нашей семье это повелось с Федора Матвеева, моего далекого предка. Ведь он был женат на индуске.
— Вспомнил! — закричал Юра. — Ты еще в детстве всех нас во дворе удивляла: втягивала живот до самого позвоночника, помнишь? Правда, тогда мы не знали, что это называется «хатха-йога».
— Название я сама только недавно узнала, когда про йогу стали писать в журналах.
— А «раджа-йогой» ты, случайно, не занималась? — спросил Николай.
— Это же мистика. — Рита пожала плечами.
— А я знал одного балбеса, — продолжал Николай серьезнейшим тоном, — «раджа-йога» была его любимейшим занятием. Он достиг бы в ней высокого совершенства, если бы его не соблазнили куском колбасы.
— Ладно, ладно, — проворчал Юра.
— Так это был ты, Юрочка? — Рита засмеялась. — Зачем тебе понадобилась «раджа-йога»?
Юра ухмыльнулся, махнул длинной рукой:
— Пройденный этап…
— И тебя отвадили от нее колбасой? — Рита смеялась от души. — Я вспомнила записки Гумбольдта. Ты не читал их? Прочти обязательно. В Астрахани, на индийском торговом дворе, он видел факира. Этот факир несколько лет неподвижно сидел на месте, но охотно принимал в дар нюхательный табак.
Валерка захохотал. Юра сердито показал ему палец. Смешливый лаборант залился еще пуще.
— Табак! — вздохнул Николай.
После утренней ухи и кипятка с сухарями робинзоны принимались за работу.
Сооружение плота из-за разнокалиберности бревен и неопытности строителей подвигалось не очень-то быстро. После долгих трудов и споров удалось подобрать бревна и накрепко связать их по всем правилам: кольцо троса охватывало два смежных бревна, огибалось через поперечную ронжину и закреплялось деревянным клином, вбитым между ронжиной и бревнами. Много возни было с выдвижными килями, сделанными из обломков досок.
Мачтой плота служил яхтенный гик, укрепленный веревочными вантами и штагом. В кормовой части сделали рулевое весло из двух длинных шестов и сиденья стула — и то и другое было найдено в числе прочих даров моря.
С утра до вечера с отмели, на которой покачивался плот, неслись тюканье топора, визг ножовки и удалые песни.
Валерка, по просьбе женщин, стал обучать их технике спиннинга. Рита быстро овладела этим несложным искусством.
— Все хочу спросить вас, Валерик, — сказала она однажды, забросив спиннинг с прибрежной скалы. — Еще перед отплытием, помните, Коля сказал, что я должна была вас узнать. А я никак не могу вспомнить, где я вас видела раньше?