Экклезиаст в переложениях стихами
Шрифт:
Мне говорят: «Смотри, Экклезиаст:
Вот — новое!» Но то, что нынче ново,
В веках минувших тыщу раз до нас
Уже случалось — и случится снова.
Нет памяти о прошлом. Суждено
Всему, что было, полное забвенье.
И точно так же будет лишено
Воспоминаний ваше поколенье.
Мне выпало в Израиле царить.
Я дал зарок: познать людские страсти.
Всё взвесить. Слов пустых
Задача — тяжелее царской власти.
Всё чередой прошло передо мной —
Блеск, нищета, величие, разруха...
И вот вам вывод мудрости земной:
Всё — суета сует, томленье духа!
Прямым вовек не станет путь планет.
Число светил доступно звездочету,
Но то, чего на этом свете нет,
Не поддается никакому счету.
И я сказал себе: ты стал велик
Благодаря познаньям обретенным.
Ты больше всех изведал и постиг,
И сердце твое стало умудренным.
Ты предал сердце мудрости — и та
Насытила его до опьяненья.
Но понял ты: и это — суета,
И это — духа твоего томленье!
Под тяжестью познанья плечи горбь.
У мудрости великой — вкус печали.
Кто множит знанья — умножает скорбь.
Зерно ее заложено в начале.
2
Сказал я сердцу: испытай себя
Не горестью, а участью благою,
Живи беспечно, душу веселя!
И это оказалось суетою.
О смехе я сказал: дурацкий смех!
О радости сказал я: что в ней проку?
Вино избрал я для своих утех
И жил, не торопясь избрать до сроку
Ни мудрости, ни глупости, пока
Не станет окончательно понятно:
Чья доля в жизни более приятна,
Чья участь — мудреца иль дурака?
Предпринял я великие труды.
Неисчислимы все мои свершенья:
Дворцы построил, насадил сады
И выкопал пруды для орошенья,
Взрастил лозу и тучные стада,
Из близлежащих областей и дальних
Танцоров и певцов собрал сюда
И множество орудий музыкальных,
Слуг, домочадцев, злата, серебра,
Каменьев — и в ларцах, и на одежде.
И больше было у меня добра,
Чем у других владык, бывавших прежде.
И не было таких земных утех,
Чтоб я сполна не насладился ими.
Умножил я богатства больше всех,
Царивших до меня в Ершалаиме.
Ни в чем я не отказывал глазам
И сердца не стеснял необходимым.
Но вот взглянул на всё, что сделал сам:
Всё оказалось суетой и дымом!
И
Сравнил я мудрость и неразуменье,
Ум и безумье — ибо у кого
Есть больше матерьяла для сравненья?
И понял я, что мудрый пред глупцом
Имеет преимущество такое,
Как зрячий превосходство над слепцом
Или как яркий свет — над темнотою.
Но также понял, что один конец
И дураков и мудрых ожидает.
Зачем же зря старается мудрец
И урожай познанья пожинает?
И это — суета! Забудут всех —
Глупцов и мудрых. Смерть не выбирает.
И добродетель высшая, и грех
Неисправимый — равно умирает.
И вот тогда вознелюбил я жизнь
И все свои труды на этом свете.
Ни за одну опору не держись:
Всё это — суета, и дым, и ветер!
Возненавидел я плоды труда.
Зачем всё это восхвалять и славить,
Когда всё это временно, когда
Придется всё наследнику оставить?
Кто знает: будет он дурак или мудрец?
Тем и другим положено рождаться.
Но всем, над чем всю жизнь его отец
Трудился, — будет он распоряжаться.
И я отрекся от трудов своих
И сердцем своим суетным озлился:
Вся жизнь в трудах, всю душу вложишь в них,
И всё отдать тому, кто не трудился?
Что остается? Жалкая юдоль:
Труд бесконечный, скорбь и беспокойство,
И в сердце по ночам тупая боль?
Вот труженика суетное свойство!
Под этим солнцем смертному дано:
Трудиться, есть и пить. Не так уж много.
Вот всё твое богатство, но оно
Не от тебя зависит, а от Бога.
Ты без Него не сможешь пить и есть.
А грешник — пусть богатства накопляет.
Всё — суета! Накопленное здесь