Экс-любовники
Шрифт:
«Это просто потому, что у меня год секса не было, — успокаиваю я свою совесть, с вожделением запуская пальцы в густые волосы Карима. — К тому же, придурок с бычьей шеей мог меня в эту самую секунду в своем багажнике катать, так что я имею все основания радоваться происходящему. Это я всё из благодарности. Да-да. Кариму тоже могло неудачно ногой прилететь. Мы оба находились на волосок от смерти и поэтому заслужили этот маленький бонус в виде грязного соития».
Эти мысли проносятся в голове и со звуком лопнувшей хлопушки исчезают, когда Карим сжимает мой затылок ладонью
Громко шваркает кресло, и одновременно с этим звуком меня подбрасывает вверх. Не переставая мучить мой рот, Карим проводит ладонью по шее, ощупывает плечо и наконец бесстыдно стискивает грудь.
— Вася-Вася… — бормочет он, начиная одну за другой дёргать пуговицы на моей рубашке. — Хорошая такая…
Я отчаянно глотаю воздух и, закинув голову назад, жмурюсь. Животное моё. Дикий орангутанг.
— Меня за испорченную рубашку руководство накажет, — выдыхаю, снова запуская пальцы ему в волосы.
Карим издаёт глухой нечленораздельный звук, и следующие его слова отпечатываются у меня между грудей.
— Как тебя не наказать.
Мой зад вонзается в край стола, от лихорадочного касания губ к соскам мозги плавятся в любимый кисель. Я сама стягиваю с плеч бретельки бюстгальтера, прогибаю поясницу, подаваясь навстречу движениям его языка. Карим повёрнут на моей груди почти так же, как на заднице.
И как по заказу, ягодицы обжигает сладкая боль. Карим переключается на них и, сдавив ладонями, плотно прижимает меня к своей раздутой ширинке.
— Соскучился, Исхаков? — не удержавшись от кокетства, шепчу я, пока пытаюсь нащупать пряжку его ремня.
— Соскучился, Вася, — хрипло подтверждает он и в доказательство стискивает мой зад с двойным усердием.
Процесс раздевания оказывается самым мучительным. Тяжело целоваться, умирать от чрезмерного возбуждения, расстёгивать хитроумную пряжку на его ремне и одновременно вылезать из собственных брюк, пусть и с чужой помощью.
В этом негласном соревновании победителем выхожу я. Штаны Карима летят на пол первыми, и теперь мои ногти могут беспрепятственно царапать его задницу. Ну какая она у него, а? Я даже поскуливать начинаю от восторга, правда тоже недолго. Едва мои щиколотки выпутываются из брюк, Карим толкает меня на стол, и его член с отсутствующим капюшоном без прелюдии врывается в меня под аккомпанемент моего громкого «Ох!».
Становится не до кокетства, как, впрочем, и не до любых других мыслей. Слишком хорошо. Между ног искрит и тянет, лёгкие горят, голова плавает в невесомости. Я уже и забыла, каким бывает секс. Вот это всё: жадные толчки, руки, исступлённо тискающие мои бёдра, горячее дыхание, забивающееся в поры, лихорадочное скольжение губ по шее и груди, пряный возбуждающий
— Поцелуй! — требовательно сиплю я, ударяя его пяткой.
Карим поднимает почерневшие глаза и, перехватив ладонью мою шею, опрокидывает на стол спиной. Кажется, я раздавила клавиатуру. Свой поцелуй я получаю вместо с весом его тела и серией глубоких толчков.
— Вася-Вася… — продолжает как заведённый бормотать Карим. — Ну что ты за дурочка такая…
14
Упёршись ладонью в стол и зажмурившись, Карим пытается отдышаться. Я тоже пытаюсь, правда, мне это делать гораздо удобнее: лёжа на столе и глядя в потолок.
С каждой секундой реальность обретает всё более выразительные очертания и начинает выглядеть как минимум пошловато. Мой лифчик болтается на талии, на запястье наручником повисла рубашка, ноги раздвинуты, а из лужицы, красующейся у меня на животе, можно вырастить новую Золотую орду.
Отмерев, Карим натягивает спущенные брюки и, цыкнув «лежи» на мою неуклюжую попытку подняться, вытирает меня скомканной рубашкой. Рубашка летит в мусорку, после чего он протягивает мне руку, помогая встать.
— Нормально ты? — шелестит в районе моего третьего глаза.
— Угу, — киваю я, странным образом начиная теряться. Вроде только что, не стесняясь, грешила и даже просила добавки, но прошла минута, и пожалуйста: вместо знойной развратницы стыдливо потупила глаза скромница Вася. — Мне надо одеться.
Карим отступает, а я, сосредоточенно сдвинув брови, начинаю подбирать одежду. Деловито натягиваю стринги, за ними брюки. «Ты ещё на наручные часы посмотри, — язвит внутренний голос. — Дескать, ой, надо бежать, а то что-то я задержалась».
— У тебя из кармана выпали. — Перед моим носом оказывается связка ключей от дома.
— Спасибо, — бормочу я, сцапывая их и запихивая в карман.
Я даже морщусь от того, что веду себя как конченая идиотка, но как это прекратить, не имею ни малейшего понятия. Кажется, затяжной оргазм пагубно отразился на моей психике.
— Пожалуйста, — отвечает Карим, и по голосу я чувствую, как он улыбается.
Застегнув рубашку и пригладив волосы, я наконец искореняю в себе симптомы слабоумия и поднимаю голову с намерением встретиться с ним глазами. Правда, Карим в этот момент оказывается занят тем, что вытаскивает из шкафа новую рубашку. Одежда для него — как еда: если упала на пол, использовать по назначению уже нельзя.
Я перевожу взгляд на свои брюки, на смятой ткани которых до сих пор красуется пыльный след от ботинка, и досадливо вздыхаю. Всё время, что мы занимались сексом, Карим на них стоял. Мог бы в знак солидарности остаться в старой рубашке.
Застёгивая пуговицы, Карим поворачивается ко мне:
— Ты завтра сюда во сколько приезжаешь?
Мне требуется усилие, чтобы удерживать его взгляд, а не пялиться на подрагивающие кубики. Рада была встретиться, родненькие. Уж не знаю, когда в следующий раз увидимся.