Эксфэр
Шрифт:
— Значит, не страдаете?
— Нет.
— Пока вы спали, мы провели исследование электрической активности вашего мозга.
— Простите?
— Электроэнцефалограмма, — объяснил Дмитрий Иванович. — ЭЭГ. Слышали когда-нибудь?
— Вроде бы…
— У вас выявлена аномальная активность головного мозга, молодой человек.
— Насколько это серьёзно?
— Как посмотреть… — задумчиво проговорил Дмитрий Иванович. — У вас точно не было никаких припадков?
— Никогда не было.
—
— Нет.
— Понимаете, эпилептиформная активность при записи ЭЭГ во сне иногда обнаруживается у совершенно здоровых взрослых. Учитывая, что у вас нет травм головы, опухоли мозга или признаков инсульта, я бы допустил, что всё в порядке, но тогда бы вы не попали к нам.
— Тогда что это было?
— У меня есть догадки, но сначала надо задать ряд уточняющих вопросов. — Дмитрий Иванович схватил свободную табуретку, уселся на неё и указал на кровать: — Прошу.
Я сел напротив, и он спросил:
— Вы помните, что с вами случилось?
— Ну… Я почувствовал резкую боль, когда… когда был в постели.
— То есть вы только-только проснулись к тому моменту?
— Да.
— У вас бывали головные боли во время пробуждения?
— Нет.
— Как давно вы столкнулись с головной болью?
— Раньше очень редко такое бывало, — ответил я, вспомнив первый совместный выезд с Робертом и Аней. — Но сильно болеть голова начала только в последнее время.
— Как давно?
— Дней семь-восемь дней назад.
— Как долго длилась боль?
— По-разному, — пожал я плечами. — Иногда десять минут, а иногда и целый час.
— Вы приехали сюда со следами кровотечения из носа. Вы в курсе?
— Помню, как пошла кровь, — закивал я. — Потом отключился.
— Какая была боль во время последнего приступа? Можете описать?
— Голову как будто… сжало.
— Сжало?
— Да, со всех сторон.
— Значит, болели затылок, лоб, виски?
— Вроде того, — ответил я и добавил: — Такое за эти дни бывало, но не так сильно.
— Константин, возможно, я ошибаюсь, но у вас имеются признаки головной боли напряжения.
— Это как?
— Психическое напряжение, переутомление, эмоциональные расстройства… Причин не меньше десятка наберётся. Честно говоря, я ещё не видел настолько тяжёлой реакции, но симптомы очень похожи.
— И как это лечить?
— Отдыхом, молодой человек, — улыбнулся Дмитрий Иванович. — Не знаю, чем вы занимаетесь на своей работе, но вы, кажись, немного переусердствовали. Если доведёте до хронических болей, то придётся применять противовоспалительные препараты, а если совсем запустите, можете и до чего посерьёзнее себя довести.
— Отдых, значит, — медленно кивнул я.
—
— Когда меня отпустят?
— «Отпустят», — усмехнулся он. — Мы вас здесь не держим, однако советую остаться на несколько дней, раз уж вы попали к нам.
— Зачем?
— Проверим вас полностью, разумеется. До сих пор не ясно, связана ли активность мозга с головной болью, поэтому надо провести тесты и во время бодрствования. А ещё зрение заодно глянем.
— Зрение?
— Порой головные боли связаны и с глазами, но, думаю, у вас всё будет в порядке. Честно говоря, точных ответов у меня нет, поэтому постарайтесь придерживаться общих рекомендаций.
— Постараюсь…
Я догадывался, что повышенная активность мозга и головные боли напрямую связаны с симуляцией. Мой мозг, похоже, обрабатывал слишком большие объёмы информации. Что с этим делать, я так пока и не понял, но решил в симуляцию сегодня не лезть.
В середине дня меня всё-таки навестили — пришёл Муслим. Он был чернее тучи и выглядел совсем измотанным.
— Надолго здесь? — спросил он, не здороваясь.
— Врач сказал остаться на несколько дней. Что с тюрьмой?
— Тебе уже кто-то рассказал?
— Я был там.
На лице Муслима отразилась надежда:
— Ты можешь…
— Двенадцать часов уже прошло, даже будь мы в симуляции, но сейчас я в любом случае в реальности.
— Чёрт… — Он прикрыл глаза и потёр лоб. — Что у тебя случилось?
— Меня выбросило из цикла.
— Из-за чего?
— Перенапряжение.
— Как же невовремя, чёрт возьми!
— А что в «Колыбели»?
— Одни руины остались. Двадцать два убитых.
— Сколько? — не поверил я.
— Двадцать два. Вектор и Авалон приехали туда под самый конец. Никто не успел!
— Синдикатовцы кого-то вытащили?
— Своих они точно забрали, — покачал головой он. — Даже того помощника депутата прихватили. Похоже, одни работяги из офиса остались, которые вообще не при делах.
— А убитые…
— Только персонал тюрьмы.
— Сколько всего синдикатовцев было?
— По камерам не меньше тридцати насчитали.
— Эксфэры же тоже были? — спросил я, вспоминая, как на моих глазах проделали дыру в двери.
— Были, — кивнул Муслим. — Один всё кислотой расплавил, а второй…
— Взрывал.
— Ты видел их?
— Нет, — покачал я головой. — Но помню, что меня убили… попрыгунчиком, который прямо передо мной взорвался.
Муслим не выглядел удивлённым и сказал:
— Этот эксфэр как-то делал из предметов взрывчатку. Он даже обломки стен взрывал.