Экскалибур
Шрифт:
Мы, думнонийцы, в эти побоища не ввязывались; напротив, это наши копейщики охраняли улицы, не давая дракам выплескиваться за пределы таверн. Но ближе к вечеру в распрю оказались втянуты и мы: из Глевума прибыла Арганте с двумя десятками слуг и обнаружила, что Гвиневера заняла епископский особняк, возведенный позади храма Минервы. Особняк этот отнюдь не был самым большим и удобным в Аква Сулис; напротив, заметно уступал дворцу магистрата Килдидда, но во дворце Килдидда некогда останавливался Ланселот, и потому Гвиневера его отвергла. Арганте тем не менее настаивала, что епископский дом следует отвести ей, поскольку находится он на территории святилища. Оголтелый отряд Черных щитов отправился выселять Гвиневеру и столкнулся с двумя
Мы с Саграмором привели своих людей на территорию храма, что к вечеру, чего доброго, превратилась бы в кровавую баню. Мои копейщики охраняли двери святилища, воины Саграмора защищали Гвиневеру, но наши силы заметно уступали в числе хмельным воякам из Деметии и Гвента, а повисцы, радуясь поводу досадить Черным щитам, криками поддерживали Гвиневеру. Я протолкался сквозь упившуюся медом толпу, раздавая увесистые тумаки самым шумным смутьянам, но по мере того, как солнце опускалось все ниже, буйство набирало силу, и я опасался, что не совладаю с обезумевшей ордой. Мир худо-бедно восстановил Саграмор. Он взобрался на крышу купальни и встал там, высокий и грозный, между двумя статуями, призывая к молчанию. Нумидиец загодя разоблачился до пояса, так что по контрасту с беломраморными воинами его черная кожа производила впечатление тем более сильное.
— Ежели тут есть несогласные, — крикнул он на своем причудливом бриттском, — придется вам сперва выяснить отношения со мной. Один на один! На мечах или копьях — выбирайте сами! — Саграмор выхватил длинный изогнутый клинок и свирепо воззрился сверху на недовольных.
— Вышвырните шлюху! — раздался голос из толпы Черных щитов.
— Ах, тебе не по душе шлюхи? — заорал в ответ Саграмор. — Так какой же из тебя воин? Ты девственник, что ли? Ежели ты так дорожишь своим целомудрием, так поди сюда, я тебя оскоплю. — Раздался дружный хохот, и непосредственная опасность миновала.
Арганте дулась в своих покоях. Она величала себя императрицей Думнонии и требовала, чтобы Саграмор и я обеспечили ей эскорт из числа думнонийцев. Но при ней и без того состояло без счету Черных щитов ее отца, так что мы с Саграмором решили, Арганте как-нибудь перебьется. Вместо того мы разделись догола и окунулись в громадную римскую купальню и некоторое время лежали неподвижно, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Горячая вода чудесным образом помогала расслабиться. К дырам в крыше, там, где провалилась черепица, тянулись струйки пара.
— Говорят, это самое внушительное здание во всей Британии, — промолвил Саграмор.
Я оглядел обширный свод крыши.
— Пожалуй, так оно и есть.
— Но в детстве я был рабом в доме побольше этого, — заметил Саграмор.
— В Нумидии? Он кивнул.
— Хотя сам-то я с еще более дальнего юга. Меня продали в рабство совсем мальцом. Я даже родителей не помню.
— А когда ты уехал из Нумидии?
— После того, как впервые убил человека. Управляющего, вот оно как. Сколько ж мне было-то? Десять лет? Одиннадцать? Словом, я сбежал, вступил в римскую армию как пращник. До сих пор могу попасть человеку камнем между глаз с пятидесяти шагов. Я выучился ездить верхом. Сражался в Италии, во Фракии, в Египте, завербовался наемником во франкскую
— Это ты про что?
— Мы за Гвиневеру или за Арганте? Я пожал плечами.
— А ты что скажешь?
Саграмор на мгновение ушел под воду с головой, вынырнул, вытер глаза.
— Я, пожалуй, за Гвиневеру, если слухи не врут, — промолвил он.
— Какие такие слухи?
— Ну, что они с Артуром прошлой ночью были вместе, — пояснил он, — хотя, зная Артура, не удивлюсь, если эти двое всю ночь провели за разговорами. Артур измочалит язык куда раньше, чем меч.
— Тебе эта опасность не грозит.
— Еще чего, — улыбнулся Саграмор. Улыбка превратилась в широкую ухмылку. — Слыхал я, Дерфель, ты щитовую стену проломил?
— Да неплотную совсем, наспех построенную.
— А вот я проломил толстенную, — усмехнулся нумидиец, — крепкую такую, сплошь из бывалых воинов.
В отместку я макнул его в воду и зашлепал прочь прежде, чем он успел отплатить мне той же монетой. В купальне царил полумрак: факелы не горели, а последний отблеск долгого дня сквозь дыры в крыше не проходил. Пар туманом заволакивал обширное помещение, и хотя я знал, что в термах есть и другие люди, я никого не узнавал. Но теперь, переплыв бассейн из конца в конец, я приметил фигуру в белом, что склонилась к купальщику, устроившемуся на ступеньке под водой. По обе стороны от выбритого лба топорщились клочья волос, — знакомое зрелище! — а мгновение спустя я расслышал и слова.
— Тут ты мне доверься, — исступленно нашептывал человек в белом, — предоставь это мне, о король. — Тут он поднял глаза и увидел меня. То был епископ Сэнсам, только что выпущенный из заточения и вернувший себе все былые почести в силу обещаний, данных Артуром Тевдрику. При виде меня Сэнсам, похоже, здорово удивился, но выдавил слащавую улыбочку.
— Лорд Дерфель, — промолвил он, опасливо попятившись от края бассейна, — наш герой!
— Дерфель! — взревел купальщик, сидевший на ступеньках, и я узнал в нем Энгуса Макайрема. Он бросился ко мне, облапил, стиснул в медвежьих объятиях. — Впервые в жизни обнимаюсь с голым мужиком, — фыркнул король Черных щитов, — и, по правде сказать, не вижу, в чем тут прелесть. Кстати, ванну я принял тоже впервые. Как думаешь, выживу?
— Непременно, — заверил я и оглянулся на Сэнсама. — Странную компанию ты водишь, о король.
— У волков бывают блохи, Дерфель, у волков бывают блохи, — буркнул Энгус.
— Ну и в чем же господин мой король должен тебе довериться? — призвал я Сэнсама к ответу.
Сэнсам промолчал. Энгус, вопреки обыкновению, глядел сконфуженно.
— Да мы про храм толковали, — наконец нашелся он. — Достойный епископ уверяет, можно договориться, чтобы мои люди использовали его как святилище. Верно, епископ?
— Именно так, о король, — подтвердил Сэнсам.
— Лжецы из вас обоих никудышные, — фыркнул я. Энгус зычно захохотал. Сэнсам недобро зыркнул на меня и засеменил по плитам прочь. Он и нескольких часов на свободе не пробыл, а уже вовсю плел интриги. — Так что же он обещал тебе, о король? — не отставал я от Энгуса, каковой был мне весьма по душе. Простая, сильная натура, жулик тот еще, зато друг надежный.
— А ты как думаешь?
— Он с тобой про дочку толковал, — догадался я.
— Прелестная крошка, э? — отозвался Энгус. — Худышка, правда, а норов — что у волчихи в течку. До чего ж странно устроен мир, Дерфель. Сыновья у меня как на подбор тупые, что твои быки, а дочки по-волчьи хитрые. — Прервавшись на полуслове, он радостно поздоровался с Саграмором, что переплыл бассейн вслед за мной. — Ну так что же станется с Арганте? — осведомился Энгус.