Экспедиция в Лунные Горы
Шрифт:
— Без подходящего ухода Лоулесс, Хендерсон и Батлер умрут, и очень быстро. Берите экипажи. Я — опытный путешественник, и, так получилось, знаю цепь оазисов, которая тянется до города. Их часто посещают купцы и, скорее всего, через несколько часов ходьбы мы наткнемся на караван.
Аэронавт схватил Бёртона за руку.
— Тогда идемте с нами, сэр. В Джидде вы сможете нанять корабль и доплыть до Адена.
— На всех экипажей не хватит, мистер Прайс. И, как бы странно это не звучало, караваны идут на юг значительно чаще, чем корабли. Из Джидды суда обычно плывут в Каир. Придется ждать несколько месяцев прежде,
— Два месяца! Ей-богу, сэр — огромная задержка!
Бёртон тряхнул головой.
— Да, так оно и есть, но это ерунда по сравнению с налетами туземцев, которые мне пришлось пережить во время первой экспедиции. И, верьте мне, Прайс, Спик столкнется с теми же препятствиями. Я уверен, что, несмотря на эту неудачу, мы обгоним его. А теперь давайте вынесем экипажи из трюма.
Прошло несколько суматошных часов. Запасы рассортировали и сложили под самодельными навесами, еду и воду распределили, для Бёртона и его команды смастерили две волокуши.
Жука нашли в трубе в самом сердце разбитого корабля; к счастью жар пустыни не успел добраться до него. Он был невредим, но голоден. Бёртон отобрал для него связку сосисок, нарезанное мясо, полбуханки хлеба и флягу с водой. Все эту еду он положил на тарелку, которую держал перед заслонкой трубы. Заслонка открылась, высунулась бледно-синяя веснушчатая рука и унесла еду в темноту.
— Спасибо, капитан, — послышался слабый шепот. — И я очень извиняюсь.
— Извиняешься?
— Если бы я предупредил вас о саботажнике в Лондоне, вы бы потеряли неделю. Вместо этого я придумал план, и это стоило вам экспедиции.
— Нет, парень. Я уже говорил мистеру Прайсу, что эта неудача задержит нас самое большее на два месяца.
— Тогда Спик победил!
— Ничуть. Время в Африке течет иначе, чем в Англии. Там, где мы измеряем путешествие часами и днями, в Африке его меряют неделями, месяцами и, случается, годами. Кроме того, Спик — неумелый путешественник. Он будет делать ошибки, и они будут стоить ему больше, чем мы потеряли сегодня.
— Буду надеяться. Но что будет со мной, капитан? Я в очень неприятном положении.
— Мы разработали транспорт для тебя, парень.
— Какой?
— Если ты пойдешь по этой трубе к корме и повернешь направо на втором перекрестке, ты увидишь, что он заканчивается решеткой. Как только окажешься там, постучи. Инженеры отрежут кусок трубы за тобой, и ты окажется в шестифутовой секции, конец которой я немедленно запечатаю.
— Я не хочу, чтобы они увидели меня.
— Они и не увидит. Я буду там и позабочусь об этом.
— Хорошо. А что будет потом?
— Потом трубу положат в один из наших экипажей, за ней будут присматривать Уильям Корниш и Оскар Уайльд. Ночью тебя отвезут в Джидду — тебе будет достаточно холодно, но все равно лучше, чем изжариться живьем. Быть может второму помощнику Прайсу потребуется время, но в порту тебя погрузят на корабль, и вместе с мальчиками и экипажем Орфея тебя отправят в Каир, а оттуда в Лондон. Ребята поклялись охранять тебя по дороге. Тебе придется довольно долго путешествовать в узкой трубе, но, в конце концов, ты доберешься до дома.
— Замечательно, капитан. Благодарю вас.
Немного
Те, кто были в сознание, мрачно глядели на высокую колонну дыма, поднимавшуюся с другой стороны соседней дюны — они знали, что она означает. Они сидели, молча прощаясь с друзьями.
Потом все заснули.
Несколько следующих часов, самых жарких часов дня, в лагере бодрствовал только заводной человек.
Снаружи не доносилось ни звука, но внутри изможденные выжившие беспокойно метались во сне, иногда стонали, и, даже в своих кошмарных снах, чувствовали сухой воздух, сжигавший легкие.
Спустя пять часов, проснувшись, они почувствовали себя высохшими, как египетские мумии.
— Клянусь Юпитером! — воскликнул Траунс. — Как можно здесь жить?
— Или арабы жароустойчивы? — спросил Кришнамерти.
— В течение следующего часа быстро похолодает, — объявил Бёртон, откидывая полог навеса и щурясь на садящееся солнце. — Вы еще будете жаловаться на холод.
— Не могу себе представить. Холод. Не сейчас! — признался Честон.
— Это страна крайностей, старина, и нам надо будет использовать те несколько часов, дважды в день, когда становится на йоту милосерднее.
Вскоре наступил один из таких периодов, и после поспешной еды, они нагрузили обе волокуши топливом для костров, едой и водой, и аэронавты приготовились уходить.
Их экстраординарные экипажи являлись крабами из семейства Liocarcinus vernalis [12] . Их вырастили до гигантского размера, вычистили панцирь и наполнили паровыми машинами, рычагами управления, стульями и шкафами. Живые крабы ходили боком, но эти машины двигались прямо вперед, и в их клешни вставили острые как бритва ножи, благодаря которым они могли пробиваться через любые джунгли.
Вордсворт Прайс протянул руку в подбрюшье одного из них, открыл люк, закачавшийся на петлях, и спустил лестницу. Доктор Квайнт и Сирил Гуденаф один за другим внесли на носилках раненых: капитана Лоулесса, Чарльза Хендерсона и Фредерика Батлера
12
Краб-плавунец весенний, (лат.).
— Мне это не слишком нравится, капитан, — сказал Прайс Бёртону. — Почему бы вам не подождать здесь? Я и мои люди могли бы вернуться назад и перевезти вас на юг.
— И задержаться здесь еще на два дня, — ответил Бёртон, — хотя мы могли бы все это время идти. Оазис Аль-Атиоф в пяти часах ходьбы отсюда. Там мы, скорее всего, сможем присоединиться к каравану, идущему в Аль-Басах. И вы должны иметь в виду что, двигаясь на запад, вы скоро окажетесь на более твердой почве, по которой крабы побегут легче. А на юг один песок. Он быстро набьется в моторы и, скорее всего, очень быстро выведет их из строя. Нет, мистер Прайс, это лучший путь.