Экспедиция в Лунные Горы

Ходдер Марк

Все поели и отправились спать, кроме Бёртона, который, не обращая внимания на проливной ливень, проверил припасы. Оказалось, что еще два носильщика сбежали, и не хватало трех мешочков с деньгами.

Настала ночь. Все пытались уснуть, но воздух пах гнилью, москиты жалили не переставая, и все, в той или иной степени, заболели и чувствовали себя плохо.

Гиены кашляли, выли и жаловались из темноты вплоть до рассвета.

Так и пошло. Днем сафари ползло дальше, на вид со скоростью улитки, и пересекало малярийную равнину реки Кингани по направлению к плоскогорью Усагара. Каждый из белых заболел малярией,

которая прошла с потрясающей скоростью. Бёртон не сомневался, что сестра Рагхавендра была настоящим волшебником, потому что очень хорошо помнил свою первую нильскую экспедицию, во время которой он и Джон Спик постоянно болели, в то время как сейчас болезнь была скорее исключением, чем правилом.

Каждый день он получал сообщения от Изабель. По следам экспедиции шел отряд из четырехсот человек. Дочери аль-Манат каждый день нападали на них, и пруссаки потеряли еще девять человек, но расстояние между двумя группами неумолимо сокращалось.

— Мы должны добраться до Казеха раньше, чем они схватят нас, — сказал Бёртон друзьям. — Тамошние арабы хорошо относятся ко мне — они ссудят нам людей и оружие.

Они двинулись дальше.

Равнины. Холмы. Болота. Джунгли. Земля противилась каждому их шагу.

Сагесера. Тунда. Деге ла Мхора. Мадеге Мадого. Кидунда. Мгета. Деревни, одна за другой, и каждая требовала хонго, каждая уменьшала их припасы.

Дезертирство. Воровство. Усталость. Происшествия. Сафари стало более потрепанным, управлять носильщиками стало еще труднее.

Однажды ночью они услышали вдали выстрелы.

Они стояли в Кируру, маленькой, наполовину брошенной деревне, расположенной глубоко внутри плантаций бухарника, чьи высокие жесткие стебли почти полностью скрывали потрепанные хижины-улья и бандани с обвалившейся крышей.

Герберт Спенсер, только что заведенный, объяснял им некоторые положения своей работы «Начала Философии», когда в воздухе прозвучал слабый треск винтовочных выстрелов.

Они посмотрели друг на друга.

— Насколько далеко? — спросил Томас Честон.

— Недостаточно далеко, — проворчал Манеш Кришнамёрти.

— Это впереди нас, а не позади, — заметил Бёртон.

— Жирный идиот! — добавила Покс.

— Сегодня спим с оружием, — приказал исследователь. — Герберт, я хочу, чтобы ночью ты патрулировал лагерь.

— Босс, на самом деле я и так патрулирую лагерь каждую чертову ночь, — ответил философ.

— Сегодня будь вдвойне внимателен, пожалуйста, и Том, Уильям, Манеш, Алджи и я подежурим с тобой.

Бёртон повернулся к Саиду.

— Не присмотришь ли за тем, чтобы мы собрались и вышли задолго до рассвета.

Саид поклонился.

Ночь прошла без происшествий, зато утренний переход оказался самым жутким из всех, пережитых ими до сих пор.

Им пришлось пробиваться через плотные заросли острой как бритва травы, поднимавшейся выше их и окатившей их росой. Они шли по скользкой черной земле, усеянной корнями, хватавшими их за ноги. Мулы громко горестно заревели, отказались идти и не двигались до тех пор, пока их бока не стали мокрыми от крови после ударов бакура.

Вернулась посланная к Изабель Покс и просвистела:

—

Сообщение от Изабель большой нос Арунделл. Мы уменьшили их число этих кретинов на четверть, но они в дне пути от тебя. Быстрее, Дик. Конец чертова сообщения.

— Мы и так, черт побери, движемся так быстро, как только можем, — проворчал Бёртон.

Трава уступила место искривленным пальмам, потом началась саванна, обещавшая более легкую дорогу, но тут же немедленно преградила путь последовательностью глубоких нуллахов — водомоин, чьи почти отвесные берега спускались в зловонное болото, засасывавшее людей по бедра.

— Я подозреваю, что эта равнина всегда наполнена водой, — выдохнул Бёртон, когда он и Кришнамёрти пытались перетащить одного из мулов через болото. — Вода стекает с Усагара и эта область как бассейн — дальше стекать некуда. Если бы мы не так торопились, я бы ее обошел. Самая лучшая дорога — кряж на севере, но обход займет слишком много времени. Бисмалла! Надеюсь, они не догонят нас именно здесь. Трудно придумать хуже места для сражения!

Кришнамёрти указал вперед, на восток, на темно-бордовые холмы.

— Там местность выше, — сказал он. — И, надеюсь, там легче идти. К тому же высота даст нам преимущество.

Бёртон кивнул, соглашаясь.

— Да. Это холмы Дут'уми.

Наконец они достигли холмов.

Бёртон провел экспедицию вверх по хорошо утоптанной тропе, через буйную растительность, на вершину и вниз, на другую сторону. Они перешли через болото, при каждом шаге через которое из под ног вылетали зловонные сернистые пузыри. На дальнем краю топи лежала гниющая туша носорога, а за ним длинный, почти безлесый склон привел их в тропический лес. Над головами прыгали и скандалили обезьяны и попугаи.

Тропа, очень заросшая, внезапно вывела их на поляну, на которой стояло семь престарелых воинов, каждый из которых держал в руках лук с дрожавшей стрелой, направленной на них. Старики явно были испуганы, по их щекам текли слезы. Они не представляли угрозы и знали это.

Саид приказал носильщикам остановиться и вышел вперед, чтобы поговорить со стариками, когда один из них внезапно удивленно вскрикнул, бросил свое оружие, оттолкнул араба и подбежал к Бёртону.

— Веве! Веве! Ты же Мурунгвана Сана со многими языками! — крикнул он. Ты был здесь много-много дней назад, помог нашему народу победить п'хази по имени Манда, который грабил нашу деревню!

— Я помню тебя, Мвене Гоба, — сказал Бёртон, называя человека по титулу. — Тебя зовут Мави йа Номбе. Манда — соседний район, и мы наказали их по праву, верно? И, конечно, они никогда больше не грабили твою деревню?

— Нет, они нет! Но пришли работорговцы! — простонал человек. — Они забрали всех, кроме стариков.

— Когда?

— Прошлой ночью. Это Типпу Тип, и он еще здесь, его лагерь за деревьями, в наших полях.

Шепоток ужаса пробежал среди ближайших носильщиков и зашелестел по всей линии. Бёртон повернулся к Саиду: