Экспедиция в Лунные Горы
Шрифт:
— Вроде ты говорил о шести?
— Я пытаюсь забыть о номере четыре.
Стояло раннее утро. За двое суток, прошедших со дня атаки ходячего растения, они пресекли трудную заболоченную местность, и подошли к подножью Лунных Гор. Здесь они разбили лагерь среди деревьев.
Перед ними лежало крутое ущелье. У его подножья стояли остроконечные голубоватые камни, чем-то похожие на воротные столбы, стерегущие подъем. Согласно Бомбею, это был единственный путь к храму Глаз.
— Я нашел их! — объявил Суинбёрн, спускаясь по стволу красной африканской сливы, в ветвях которой прошлой
— Клянусь Юпитером! — воскликнул Траунс. — И что счастливые родители... э... сказали тебе по этому поводу?
Суинбёрн спрыгнул на землю.
— Покс назвала меня неуклюжим жабо-индюком, а Фокс послал к черту.
Бёртон подошел к своим друзьям.
— Похоже для этой маленькой семьи экспедиция счастливо завершилась. Оставляем их здесь. Нам пора идти.
— Я переложил оставшиеся припасы в мешки поменьше, которые сможем унести, — сказал Траунс. — Остальное оставим здесь.
Суинбёрн посмотрел на ветви сливы.
— Почему они захотели жить в таком месте? — спросил он. — Там же нет птиц.
— Могет быть любят одиночество? — предположил Спенсер.
— Или хотят остаться в месте, где смогут основать династию, — заметил Траунс.
— Мне будет не хватать этих маленьких сквернословов, — вздохнул поэт.
Они подняли мешки, взяли копья и начали карабкаться по крутому рыхлому сланцу, посылая вниз каменные ручейки.
Сэр Ричард Фрэнсис Бёртон, Алджернон Суинбёрн, Уильям Траунс, Герберт Спенсер — чье потрепанное и поцарапанное тело больше не закрывала одежда из полиметилена — вместе с Сиди Бомбеем поднимались в Лунные Горы, мысленно спрашивая себя:
Сколько из нас вернется назад?
ОДИННАДЦАТАЯ ГЛАВА
ХРАМ
... о сумрачная гряда!
Девственная, на которую не ступала нога профана,
Где бьют фонтаны Нила, если такие есть.
60
Прозаический перевод отрывка сделан Бёртоном в 1-м томе его книги «Занзибар: город, остров и окрестности» , стр. 7.
Бёртон и Уэллс остановили сенокосцев на вершине склона и повернули их туда, откуда они пришли. Под ногами механических пауков в изобилии росли маки. Красные цветы образовывали неровную линию, исчезавшую в далеком тумане и ведшую к грязной серой кляксе, Таборе.
Высоко над их головой летел, приближаясь к городу, Л. 59 Цеппелин, казавшийся огромным даже на такой высоте.
Замечательное творение евгеников,
Позади корабля рос гигантский фиолетовый цветок, похожий на тюльпан. Его лепестки открывались и закрывались — пульсирующее сердце, толкавшее корабль вперед.
— Великолепное зрелище, — заметил Уэллс, — и совершенно отвратительное.
— Отвратительное только потому, что мы знаем его груз, — возразил Бёртон. — Я спрашиваю себя, какую площадь уничтожит А-бомба? Ведь споры снесет ветром, верно?
— Возможно, они опасны только несколько минут, — предположил Уэллс. — Но даже если эффект продлится недолго и ограничится городом, умрут тысячи людей. Все люди никак на смогут уйти из Таборы. Смотри! Эти точки, поднимающиеся над городом — эскадрон шершней.
— Нам нужен мотокорабль.
— Не осталось ни одного. Последний мы потеряли около года назад.
Шершни — все двенадцать — помчались к немецкому кораблю. Но, приблизившись к бомбардировщику, взорвались, один за другим, и упали на землю, оставляя за собой дымовые следы.
— Нет! — пронзительно крикнул Уэллс. — Что происходит, черт побери?
— Там! — указал Бёртон. — Видишь дымовые следы, уходящие от Цеппелина? У немцев есть какие-то маневренные снаряды.
— Ричард, он уже над Таборой? Я не могу сказать.
— Сейчас в любое мгновение, — ответил Бёртон. — Приготовься к...
Без всякого предупреждения из-под земли вырвалось солнце. Ослепляющий свет полыхнул наружу, и, хотя Бёртон мгновенно закрыл глаза и еще прижал к ним ладони, он все равно видел его. Рядом завизжал Уэллс.
— Берти, как ты? — крикнул Бёртон.
— Ничего, — простонал Уэллс. — Кажется, да, он прошел.
Бёртон, сообразив, что его друг прав, открыл глаза. Но увидел только огненный шар.
— Чертово послесвечение! Ничего не вижу, — пожаловался он.
— Я тоже.
Они какое-то время сидели, закрыв руками глаза, пока сетчатка не восстановилась.
Внезапно ударил сильный порыв ветра.
— Ударная волна! — объявил Уэллс.
— Нет! Не с того направления, — возразил удивленный Бёртон.
Они посмотрели вверх, мигая. Наконец зрение вернулось.
Желтая плотная масса спор бледной поганки кипела над тем местом, где стоял город — и, пока два человека удивленно глядели на нее, начала медленно вращаться, как вокруг центральной оси.
— Ветер! — сказал Уэллс. — Чертовы метеорологи гуннов! Они заставили проклятое грибное облако сосредоточиться над городом и не дают ему рассеяться!
— Язва! — простонал Бёртон. — Бедный Язва! Бисмалла, Берти! Сколько людей только что умерли?
— Десятки тысяч, — сказал Уэллс и тут, внезапно, его голос стал низким, масляным и неприятным. — Но я — не один из них.
Бёртон посмотрел на военного корреспондента, и с ужасом увидел, что его глаза — зрачки, радужная оболочка, роговица, любая часть — стали черными. В них таилась ужасная угроза и Бёртон не смог оторвать от них взгляд.