Экспедиция в Лунные Горы
Шрифт:
Бёртон бросился вперед, схватил путешественника за шею и изо всех сил сжал, раздавив трахею. Прижав ухо ко рту человека, он прошептал:
— Ты этого не заслужил, но я опять должен это сделать. Извини.
Правой рукой он резко крутанул голову Оксфорда, шея путешественника во времени треснула. Бёртон отпустил его; труп упал на землю.
Бёртон отступил назад и спрятался.
Почти немедленно он услышал чей-то голос:
— Выходите на открытое место, сэр. Я видел, что произошло, вам нечего бояться. Выходите и
Голос казался знакомым.
Бёртон промолчал.
— Сэр! Я видел, что вы пытались защитить королеву. Мне нужно, что бы вы пошли со мной в полицейское управление и сделали заявление.
Пауза, потом кто-то стал проталкиваться через заросли. Через несколько мгновений появился полицейский и посмотрел на мертвого Оксфорда.
— Клянусь Юпитером! — воскликнул он. — Во имя всех чертей, что здесь произошло?
Бёртон поднял винтовку, прикладом вперед, и вышел из подлеска.
Полицейским повернулся и посмотрел ему прямо в лицо.
Бёртон заколебался. Совсем юный, квадратная челюсть, широко поставленные глаза — Уильям Траунс!
— Кто вы, черт побери... — начал констебль.
Бёртон ударил концом приклада в лоб юноши. Шлем с петушиным гребнем слетел с юного полицейского, он застонал и упал. Королевский агент наклонился над ним и проверил, дышит ли он. Он дышал.
Воздух наполнился криками и свистом.
Бёртон выпрямился и вернулся к сумке и футляру с драгоценностями. Он принес их туда, где Оксфорд повесил свой чистый и ничем не запятнанный костюм — машину времени — и положил в сумку вместе со старым и сожженным. С некоторым трудом он сумел также засунуть туда шлем и сапоги.
Сняв с себя куртку, он завернул в нее винтовку. Потом, подобрав все, добрался до высокой стены, огораживающей рощу сзади. Из-за нее слышался уличный гул — голоса людей и стук копыт. Он пошел вдоль стены парка, пока не нашел высокий пень, стоявший рядом с ней. Встав на пень, он положил на верхушку стены сумку и футляр. Продев руку в ручки распухшей сумки, он перепрыгнул стену и упал на землю с той стороны.
Ребра заскрипели, и на мгновение он решил, что умирает. Он растянулся на кирпичах.
— Сангаппа, — сказал чей-то голос.
Исследователь посмотрел вверх и увидел дворника, стоявшего на мостовой недалеко от него.
— Что?
— Сангаппа, — повторил человек. — Самый лучший смягчитель кожи, который можно купить за деньги. Его присылают из Индии. Достать не просто и чуточку дороговат, однако стоит этих денег. Нет ничего, что превосходит его. Сангаппа. Пользуйтесь им, и он принесет большую пользу этой вашей слишком набитой сумке, можете мне поверить.
Бёртон смахнул рукавом пот со лба.
Дворник облокотился на метлу и спросил:
— Вы в порядке, сэр?
— Да, — ответил Бёртон. — Но у меня был плохой день.
— Похоже на то. Не беспокойтесь, завтра вы забудете о нем.
Внезапно человек смутился и
— Странно... но я даже не помню сегодняшнее утро. Наверно я схожу с ума. — Он поднял метлу, вышел на мостовую и, с крайним изумлением на лице, стал сметать в сточную канаву лошадиный навоз.
Бёртон сглотнул и облизал губы. Он должен выпить. Он чувствовал себя сбитым с толку. Он не был уверен, где находится, что сделал и почему это сделал.
Подобрав винтовку и драгоценности, он медленно пошел по улице.
— Эй! — крикнул ему в спину дворник. — Не забудьте. Сангаппа. Вы можете купить ее в скобяной лавке Джамбори на углу Халфмун-стрит. — Он указал вдоль по улице. — Тама! Скажите старику Джамбори, что вас послал Старый Дворник Картер!
Бёртон кивнул и захромал прочь. Он попытался свести вместе куски головоломки, но в голове была каша.
Он пересек улицу, прошел мимо скобяной лавки Джамбори и выбрался на Беркли-стрит, где увидел пожилого человека, глядевшего из окна первого этажа. Он остановился и внимательно осмотрел изуродованное шрамами лицо с белой бородой, острыми скулами и глубокими мученическими глазами.
Человек тоже уставился на него.
И пошел, когда он пошел.
Что? Нет! Не может быть! Это я. Мое отражение. Но как? Как я мог так состариться? Мне... мне девятнадцать. Только девятнадцать.
Он посмотрел на руки. Коричневые, морщинистые, натруженные. Не руки молодого человека.
Что случилось? Как такое возможно?
Он похромал дальше, пересек Беркли-сквер, прошел по Дэвис-стрит и вышел на Оксфорд-стрит, заполненную экипажами. Экипажами, запряженными лошадьми. Только лошадьми. Ничего другого. Его это изумило, хотя он не понял, почему.
А что я ожидал увидеть? Почему мне это кажется неправильным?
На Портман-сквер он, шатаясь, добрался до клочка зелени в центре площади, бросил все на траву и рухнул на скамейку под деревом. Он собирался идти на Монтегю-плейс, но только сейчас сообразил, что ему там делать нечего.
Он громко засмеялся, и тут же бок обожгло болью, по щекам потекли слезы.
Он закричал, и подумал, что должен умереть.
Он сидел тихо, и внезапно оказалось, что прошли часы; его окутал плотный ночной туман.
Из-за завесы потрясения вынырнули и стали развертываться спутанные воспоминания. Он попытался загнать их обратно, но они продолжали появляться. Окружающий его Лондон исчез во тьме. Но внутри его потихоньку стала стала материализовываться правда, с ужасающей ясностью.
Она наклонилась в сторону как раз тогда, когда он нажал на курок.
Вторая пуля убийцы, отсекла ей ухо.
Но его пуля — пуля сэра Ричарда Фрэнсиса Бёртона — ударила ее в голову.
Я. Я это сделал.