Эксперименты с интеллектом
Шрифт:
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду то, что происходящие сейчас события, да, и вся ситуация, в которой мы теперь оказались, является прямым следствием его не очень-то счастливого детства, замкнутости и одиночества.
Кевин удивленно посмотрел на брата.
– Проанализируй сам череду событий, - продолжил Питер.
– Он все время был один, и в раннем детстве, и когда пошел в школу, так?
– Так...
– Никто его не понимал: отец считал, что мать его балует, и махнул на него рукой, мы его сторонились, друзей у него не было. Учёбу он забросил. Ведь в
– Так...
– Его понимала только мать, но что она могла? Джо, ведь, не девчонка.
– Все равно, не вижу связи...
– Мать не могла толком подсказать Джозефу, как вести себя со сверстниками, как защитить себя. Ей и в голову не приходило, что Джозефу тоже необходимо ощущать себя сильным человеком, таким же, как все вокруг. Будь он девчонкой, матери было бы проще дать ему совет.
– Допустим...
– Значит, ты согласен с тем, что, как женщине, ей было трудно понять, что ему, будущему мужчине, нужно?
– Предположим, что так...
– Значит, если мать, единственный человек, которого он безгранично любил, уважал, которому он доверял, не могла помочь ему советом, так?
– Допустим.
– А люди, которые могли бы ему помочь (я, ты, отец), отвернулись от него...
– Так...
– Что ему оставалось делать?
– Что?
– Самостоятельно решать, как вести себя, что говорить в том, или ином случае. Его поведение стало подчиняться каким-то личным принципам, а зачастую - складывающейся ситуации. Он сам стал решать для себя, каким ему быть.
– Да уж, значит, был "бегемотом", стал "диким Джо".
– Не диким, Кевин, не диким, а просто - крайне запущенным, - пояснил Питер.
– А, что касается Гамблера, то, согласись, он сам во всем виноват.
– Конечно, виноват. Ему не надо было думать, что вокруг него собрались одни идиоты.
– Вот именно. Своим отношением он сам подвёл Джо к такому безрассудному поступку, и, в конце концов, пострадал от этого.
– Это точно...
– В остальном же, Джозеф не такой уж и плохой парень. А что касается казино, то овладеть искусством управления ему помешает элементарная нехватка интеллекта!
– Но, ведь, это самая большая проблема!
– Именно...
– Так, что же делать?
– Не знаю, сам постоянно об этом думаю. И в школу его уже не отправишь. Вот, беда, - вспылил он и резко надавил на тормоза.
– Красный свет, и совершенно некстати! Нет ничего хуже, чем застрять здесь, на этом перекрёстке. Потеряем минут десять.
– Бог мой, Питер!
– радостно воскликнул Кевин.
– Вот это идея!
– Что случилось?!
– Ты только посмотри на это!
– ответил Кевин, указывая на огромный рекламный стенд.
– " Известный историк, доктор наук, талантливый учёный, Джеральд Уитни продаёт свой интеллект за пять миллионов долларов!"
– Ну и что?
– Говоришь, нашему Джо не хватает мозгов? Интеллект профессора Уитни подойдёт?
– Не говори ерунды, Кевин.
– Послушай! Это не реклама нового фильма. Речь идёт о серьёзном научном открытии. Этим занимаются известные учёные.
– У этих учёных, похоже, нет проблем! Подбросить бы им задачку, вроде нашего брата Джо.
– И они бы дали тебе точный и быстрый ответ, будь уверен!
– Ты шутишь?
– Никаких шуток, я и раньше слышал об этом открытии и думаю, что это как раз то, что нам надо. Вот и зелёный свет, можешь ехать!
– Даже если это действительно серьёзно, - сказал Питер, немного помолчав, - необходимо всё взвесить, обдумать. Хотя в нашем случае любая возможность - выход из положения.
– Думай, Питер, думай и взвешивай...
Глава 12
Увидев утром спящих рядом Кейт и Пэмелу, Лиз слегка смутилась и сразу же вспомнила события прошедшего дня. Теперь она уже не испытывала чувства злости на мужа. Её расстраивало лишь то, что Уитни скрыл от неё свои намерения. "Наша долгая совместная жизнь, полная любви и доверия друг другу, - думала она, - давала мне право узнать обо всем первой". Но теперь ничего уже нельзя было исправить. Решение было принято, и, хорошо зная своего мужа, Лиз понимала, что Уитни от него не откажется. Значит, оставалось смириться, хотя, поняв и приняв аргументы мужа, Лиз, все же, не признала, что он был полностью прав. Конечно, это был далеко не первый случай, когда их мнения расходились, но никогда до этого предмет их разногласия не был связан с такими серьезными обстоятельствами, как сейчас. Желание приобрести дом, неудовлетворенность в себе, сомнения в правильности сделанного выбора - все это можно было понять, но, как жена Уитни и как опытный ученый, Лиз серьезно беспокоилась из-за самой операции. Именно это стало для неё сейчас темой номер один. И для обсуждения этой темы она решила отправиться к своему старому университетскому приятелю, Уолтеру Вайсману.
Стараясь не шуметь и не будить домочадцев и друзей, Лиз поднялась с постели, оделась и спустилась на кухню.
Позавтракав и написав короткую записку домашним, она позвонила Вайсману и договорилась с ним о встрече. Её радовало, что сегодня был выходной день, и у неё было достаточно времени встретиться с человеком, которого она очень уважала и ценила, и обсудить с ним волновавшие её детали.
Вайсман был стопроцентным ученым, посвятившим себя науке без остатка. Это сделало его затворником. Он мало появлялся на публике, но тщательно следил за всеми изменениями, происходившими в современной биологии, химии, медицине, психологии. Лиз знала, что именно Вайсман, как никто другой, мог помочь ей во всём разобраться, понять её и дать ценный совет.
Вайсман жил один за городом и имел огромную лабораторию. Над её созданием и развитием он работал почти двадцать пять лет. Он занимался разносторонними научными исследованиями, а также вёл некоторые секретные разработки для правительства. Но больше всего он любил зоологию. Этой науке он мог отдаваться всецело. И, если по чьей-либо просьбе он занимался медициной, психологией, или химией, то он называл эти исследования "коммерческими". А зоологией Вайсман занимался для себя, так сказать, для души.