Экстаз в изумрудах
Шрифт:
Гейл ожидала, что Роуэн ответит шуткой, но у него потемнели глаза, и он навис над ней. На смену его рукам пришли губы, разжигая в ней желание всякими немыслимыми способами. И этот нежный натиск Гейл не хотела сдерживать. Льнула к нему, подстегивала, приподнимаясь над матрасом, подставляла свое тело его проворному языку и шелковым губам. Зарывшись пальцами в его волосы, она закрыла от блаженства глаза, когда он начал целовать ложбинку между ее грудей и углубление пупка на животе.
Он мучил ее, намеренно обходя вниманием наиболее
— Роуэн…
И тогда его рот прильнул к одному из пиков, осыпая ласками возбужденную плоть, пока от новых ощущений она не потеряла разум. Ее пальцы сжались, но потом медленно сползли ему на плечи, чтобы обуздать разраставшееся в ней пульсирующее желание.
От ложбинки между грудей к животу побежали импульсы электризующего тока.
«Там. Я хочу его губы там».
Эта невозможная мысль возникла в голове, прежде чем Гейл сумела найти тысячу причин, почему такие вещи не делаются. Но рука Роуэна уже скользнула туда.
Почувствовав, что он теперь о ней подумает, Гейл вдруг застыдилась, но стыд мучил ее недолго.
— Амброзия, — вздохнул он. — Твое тело — амброзия.
Ощутив проникновение его пальца, она напрягла мышцы, не сознавая, правда, с какой целью: то ли запрета, то ли мольбы остаться. То, что последовало дальше, заставило ее вздрогнуть и замереть на месте, ибо она узнала рай на земле.
На ее тело обрушился бушующий шквал огня, и она безропотно отдалась его власти. Кружение пальцев делалось все неистовее, пока весь мир не сузился до руки Роуэна. Теряя контроль над своим телом, не имея сил ничего остановить и выразить свои чувства, Гейл в онемении прильнула к нему.
И, открыв глаза, приняла все как есть.
Глава 16
Ее мир взорвался внутренним огнем, трансформировавшимся в кристалл экстаза, распавшийся в ней на мелкие осколки. Обдаваемая волнами, она выкрикнула имя Роуэна, но не вполне была уверена, свой ли голос слышала. Волны пошли на убыль, сменившись восхитительным сиянием.
Прошло несколько мгновений, прежде чем она вновь обрела чувство реальности и увидела, что Роуэн держит ее, целуя в щеку и гладя волосы.
— Ну? — тихо спросил он.
— Вы все еще одеты, доктор Уэст.
Рассмеявшись, он поцеловал ее и сел.
— Я могу это поправить, если у вас есть силы. Но если предпочтете подождать…
Игнорируя дрожь в ногах, Гейл с проворностью кошки приняла сидячее положение. Охваченная новым возбуждением, она принялась расстегивать его белую полотняную рубашку, но в какой-то миг утратила рвение, отвлеченная жаром его тела, ощущаемым сквозь тонкую преграду ткани. Как будто прикоснулась сквозь муслин к горячей стене. А при виде темной поросли на его груди почувствовала, что близка к обмороку.
Пришедшие ей на смену руки Роуэна быстро доделали работу, не замедляясь ни на секунду, чтобы поберечь пуговицы. Она откинулась назад, наблюдая, как Роуэн раздевается.
«Скромность. Мне следовало бы проявить скромность. Но я, похоже, не могу оторвать от него глаз. Где моя девичья скромность, которая должна заставить меня закрыть лицо, покраснеть или отвести взгляд? Ничего нет. Боже, какой он красивый…»
Кожа, мускулы и восхитительный ответ на ее вопрос… ровный темный покров завитков на груди, сужающийся книзу в соблазнительную линию, исчезающую за поясом.
Человек сделан из кожи, мышц, нервов, сухожилий и костей, но по мере того, как Роуэн обнажался перед ней, Гейл затруднялась ответить, как женщина могла подготовиться к этой реальности. Бугрящиеся мышцы и поджарые контуры, резко контрастировавшие с мягкостью ее линий, пульсировали силой. При виде его размеров, выходящих за рамки ее представления, она невольно задумалась о собственной вместимости.
«Я сходила с ума от одного пальца, что будет со мной, если он войдет в меня весь? Ни одна статуя или картина в музее не дает и отдаленного представления о реальности».
Он выглядел как оружие, а для ее восторженных глаз — еще и как настоящее произведение искусства.
— Я никогда еще не раздевался под таким пристальным наблюдением женщины.
— И тебе это… не нравится?
— Напротив. Очень даже нравится.
— Ты посрамил все картинки в моих книгах, Роуэн. Я… как будто впервые вижу мужчину. Нет, я, конечно, не видела, но «Исследование физиологии мужчины» Хантера давало мне уверенность в обратном.
Он улыбнулся:
— Что ты хочешь, Гейл? Я могу немного посидеть здесь, но рискую простыть.
— Я хочу до тебя дотронуться.
Она протянула руку к его груди, чтобы насладиться волосяной порослью, щекочущей кончики пальцев, но больше — твердыми мускулами и кожей. Растопырив пальцы, она, не теряя времени, водила ладонями по его телу, получая удовольствие от каждого прикосновения.
Его соски, почти коричневого цвета, были гораздо меньше ее собственных. Скользнув по ним ладонями, она улыбнулась, когда они затвердели. В голове тотчас возникла сразу сотня новых идей, и она сосредоточенно прикусила губы.
«Он — как я. Другой, конечно, но его тело реагирует в точности, как мое. Я должна повторять то, что он делал со мной, и вызывать его реакцию».
Она исследовала его и играла, и он не противился, целуя ее при случае, но она старалась увернуться, не желая завершать знакомство с каждой точкой и сочленением его существа. Когда Гейл наклонилась над ним, рассыпав по его бедрам волосы, он дернулся и вздрогнул всем телом.
«Ну, ты и плутовка, Гейл Реншоу! Господи, спаси и сохрани! Как бы со мной не случился сердечный приступ, если будешь продолжать в том же духе».