Экзамен-2

Оркас Анатолий

А за себя мне волноваться некогда. Я повязан таким количеством ниточек, что уж и не разрубить. И если мне когда-нибудь захочется человеческую женщину — Хашеп не будет против. Так что мне не придётся ни лгать, ни скрываться, ни прочими способами разрушать нашу ячейку общества. Всё-таки хорошо, когда жена — жрец. А ещё хорошо, когда жена — такая красивая.

— Коля, тебя тоже заставить смотреть в окно?

— Лучше поцелуй.

— Сексуально озабоченный самец! Мммммлям!

Я обхватил Хаш за талию и прижал к себе. На таксиста мы не

обращали никакого внимания. Пусть завидует.

Родители были рады.

— Ой, Коля! Хашеп! А это кто с вами?

— Мама, знакомься. Это Сисишеп. Моя рабыня. Сисишеп, это — моя мама. Можешь её обнюхать, но это не обязательно. Проходите, сумки сгрузи здесь.

— Тоопхый тень! — старательно выговаривает Сисишеп.

— Коля, как ты на ихнем шпаришь шустро…

— Здоров, пап.

— Коля, как «рабыня»? Ты что такое говоришь?

— Мама, пойдём на кухню, Сисишеп тебе поможет с обедом. У них же, сама знаешь, с этим сложно. А я сейчас всё тебе расскажу! Заодно покажу самые их вкусные штучки!

Всё-таки как же дома хорошо! И хорошо, что Хашеп свозила меня к себе, показала свой дом. Теперь я буду лучше понимать, что для неё является удобным, приятным, а что из нашего — неудобно. Но теперь нас трое… И вообще! Это не моя забота! У меня есть жена, которая любит трудности. Я должен решить, а она — придумать, как.

— Хашеп, солнышко моё темнохвостое… Значит, так. Надо придумать, где нам жить. Чтобы мы были втроём, чтобы было место для детей, чтобы было недалеко от дороги, но чтобы хорошие соседи.

— Коля! — я давно не видел в глазах жены такого счастья. — Ты — прелесть! Начинаем? Тогда смотри, что я придумала! Спален у нас будет три…

Мать оказалась человеком практичным и сразу спросила о главном: как ухаживать за внуками? Что им требуется? Ну, соски-бутылочки человеческие же не подойдут? А догадаться привезти с Хаарши я, разумеется, не догадался.

— Питаться дети будут исключительно местной пищей, — сразу заявила Хашеп. — Хаарши в этом плане чрезвычайно гибкие. Если в детстве что-то поел и плохо не стало — значит, можно будет всю жизнь это есть. Другое дело, что найти это «что-то» иногда затруднительно и у нас… Так что будем пробовать. Это сложный и ответственный период, но все хаарши через него прошли, пройдут и наши дети.

И до глубокой ночи мы с женой и родителями обсуждали, где и как нам обустраивать дом.

— Докладывает курсант Петров. Обстановка в норме.

— Слышь, Петров, я тебя сейчас обратно в курсанты разжалую за такие шуточки!

— Тогда докладывает лейтенант Петрова. Если разжалуете — отдайте его мне!

— Так, экипаж! Отставить ваши семейные хиханьки !

— Есть отставить! К полёту готовы.

— Оба?

— Нет, все тринадцать.

— Тьфу на вас. Начинаем обратный отсчёт… Десять… Девять…

Мы с Хашеп переглянулись.

— Точно всё нормально?

— Коля, через пять секунд узнаем.

Я покрепче стиснул зубы.

Возвращение в родной космофлот после отпуска было очень бурным. Во-первых, мне поставили на вид шумиху в прессе. Мол, надо было обойтись стандартным «без комментариев». Каждый знает, «как надо было»! А я растерялся! Я месяц общался исключительно с хаарши, там совершенно другой менталитет! Во-вторых, мне поступило предложение перейти в дипломатическую миссию. Мол, такие специалисты, как я — на вес золота. Я в новообретённой хамской манере сообщил, что цена в золоте у них только до тех пор, пока отношения на мировой арене положительные. А как только сменится парадигма или просто кому-то вожжа под хвост попадёт — такие специалисты первыми становятся «продажными шкурами» и «жополизами». Поэтому я остаюсь со своими звёздами, ради которых учился и женился. А их политика идёт вооон туда!

На удивление — отстали. И мне показалось, что моё руководство расстроилось. Видимо, мы с Хашеп становимся кроме известных, ещё и неудобными фигурами. Ничего. Придётся потерпеть. А то и впрямь ударюсь в политику, и будет ещё хуже!

Почему-то я был уверен, что смогу отравить жизнь своим неблагожелателям хуже известного шила в одном месте.

Ну, и последнее — это невозможность меня, вершителя, решить простую житейскую проблему. Жена вознамерилась и в следующий полёт лететь вместе со мной!

— Хаш, ты же беременна!

— Хорошо, что ты это заметил.

— Тебе нельзя!

— А ты откуда знаешь?

— Я знаю, что ты — жрец, и что ради нового знания ты готова на любые безрассудства!

— Глупый, я ж не настолько жрец! Но у меня срок всего несколько недель, это вообще никак не ощущается! Что ты вообще знаешь о беременности у хаарши?

— Ничего.

— И ещё берёшься меня учить?

— А что ты знаешь о беременных хаарши при перегрузках и невесомости?

— Ничего, но…

— Но узнаешь. Хашеп!

— Коля!

И вот тут быть бы нашему первому семейному скандалу, но вспомнил я хаала Смаарра, который без устали повторял мне, что трудности Хашеп нужны не просто так, а жизненно. И что она, как и я, не всегда может объяснить причины своим поступкам, потому что они даются свыше, изнутри, в общем — неизвестно откуда, но очень правильно!

— Ну и ладно.

— Коля, Коленька, хороший ты мой, как же ты меня понимаешь!

Вот какой мужик после этого не растает?

Разрешить я разрешил, но опасаться не перестал. Все проверки и тренажёры она прошла безукоризненно.

— Коля, что ты так носишься со мной? Я сама заинтересована в первой беременности не меньше тебя!

— Не могу я иначе. Я ж твой муж!

— Но я же не хрустальная ваза!

— Да! Ты дороже.

И вот мы сидим в корабле, у нас в грузовом трюме одиннадцать человек смены на Лунную-2, а я беспокоюсь о чём? О жене!

Правду говорят, что родственники на одной работе — это зло!