Экзамен любви
Шрифт:
Нужно было видеть, как она дернулась, не зная, куда бежать и что делать. Для нее встреча с ним в этом зале стала полной неожиданностью, впрочем, как и для него. Но Борька все же успел подготовиться к такому повороту сюжета, потому что заметил ее раньше. Он следил за ней, впитывая в себя каждую черточку ее лица. Эти глаза… Он так соскучился по ним. В них сейчас промелькнула целая гамма чувств – удивление, недоумение, восторг, сменившийся холодной отстраненностью.
– Ну что же ты, садись, – мягко напомнил Борька ей о том, что они здесь не одни.
На них и в самом деле начали шикать самые нетерпеливые,
Варя покачала головой и начала пробираться обратно. Борька, не будь дураком, последовал за ней. Этот шанс он не упустит.
– Варь, подожди! – На улице он схватил ее под локоть, крепко, но не больно, чтобы она не смогла сразу вырваться.
– Зачем ты это устроил? – гневно сверкнула Варя глазами.
– Не я! Клянусь!
– Да ты теперь можешь хоть на Библии клясться, я тебе не поверю!
– А вот это ты зря. Это Сережка с Дашкой постарались. И сценарий у них наверняка один и тот же был. – Борька начал его излагать: – Дашка пришла к тебе сегодня и сказала, что вы идете в кино. Фильм зашибись, в смысле о’кей! – Варя перестала вырываться. – Она еще сказала, что ей куда-то нужно, положим на дачу маме помочь.
– Нет, в парикмахерскую, – растерянно поправила Варя бледно-розовыми губами.
– Ну пусть будет в парикмахерскую, – согласился Борька. – Потом она тебя предупредила, что может прийти перед самым началом, и сказала, чтобы ты ее не ждала, а шла сразу в зал.
– Значит, это все они устроили?
– Ну. Их рук дело. Отвечаю! Варь, давай поговорим, – плавно перешел Борька к делу.
Варя отвернулась от него. Помолчала, а затем чуть повернулась и заглянула ему в лицо. Она смотрела на него снизу вверх, потому что была ниже его на целую голову, и в ее глазах теперь тлели угольки печали.
– Борь, я знаю почти все, что ты мне скажешь… – начала Варя, нещадно теребя ручку сумочки, переброшенной через худенькое плечико.
– И опять ошибаешься, – перехватил Борька инициативу. – Я все это время знаешь чем занимался? – Он не стал ждать вопроса, сам на него ответил: – Вспоминал, как у нас с тобой все начиналось. Помнишь тот первый вечер, когда мы отмечали у меня победу над Клавой? Я тогда еще пошел тебя провожать. – Борька не отпускал Вариной руки, но она уже не пыталась ее отнять, и он подумал, что это хороший знак.
Хотя, может, она была настолько растеряна, что забыла о том, что их руки, как и прежде, сплетены.
– Да, помню.
Борька едва расслышал ее ответ, скорее прочел по губам.
– А помнишь, о чем мы с тобой тогда говорили? – с воодушевлением продолжил он.
Варя отлично помнила, о чем они говорили с Борей в тот вечер. Она могла бы повторить слово в слово всю их беседу, даже те интонации, с которыми он ей что-то говорил. Его жесты, улыбки, взгляды. Она помнила во всех подробностях каждое их свидание, но не хотела давать ему в руки такое сильное оружие против себя. Поэтому Варя сделала вид, что задумалась, вспоминая.
– Кажется, о том, кто что любит. – Ее лоб прорезали две глубокие морщинки.
Она уже немного пришла в себя после первого удивления, когда столкнулась с Борей в зале кинотеатра. Правда, ее мысли по-прежнему пребывали в хаотическом беспорядке, а сердце бешено стучало, и под ложечкой что-то ныло. Должно быть, предчувствие, что сегодня, сейчас между ними все решится. И это решение должна будет принять она. Выбор был прост, нужно было всего лишь поставить в нужном месте запятую: «Казнить, нельзя помиловать. Казнить нельзя, помиловать!»
– Да, еще мы говорили о литературе, – добавила Варя.
– Точно. – Борины губы, до этого напряженно сжатые, вдруг расслабленно улыбнулись. – Мы говорили об одном писателе, кажется, у него была распространенная среди америкосов фамилия – Джонсон.
– Адам Джексон, – поправила Варя. – Он вывел десять собственных законов о счастье, о любви, о здоровье, об удаче.
Боря прищурился и задал каверзный вопрос:
– А ты, случайно, не помнишь седьмой закон счастья?
– Ну, сейчас вряд ли вспомню именно седьмой, – честно призналась Варя.
С того времени столько воды утекло, она столько книг прочитала. К тому же совсем недавно она увлеклась женским архетипом в мифах и сказаниях и читала книги исключительно по этой тематике.
– Зато я помню. Он называл седьмой закон открытием к истинному счастью. В нем говорится, что ошибки и неудачи представляют собой уроки жизни и что, прощая других, ты прощаешь себя. – Боря перевел дух и продолжил: – Наверное, мне был нужен именно такой урок, чтобы разобраться в самом себе. Я понял, что нельзя начинать что-то новое, пока прошлое не отпускает тебя. Теперь я с этим покончил. Поверь, это не пустые слова. Варь, прости меня. Прости в последний раз. Я знаю, моему поступку нет оправдания, но если у меня есть хотя бы один шанс, пожалуйста, скажи мне об этом.
Варя уже знала, что ответит Боре. Как ни банально это звучит, но этот ответ подсказывало ей сердце. И еще она поняла, что пыталась вспомнить все эти дни. Этот самый закон ученого мужа: прощая других, ты прощаешь себя. Но разве не об этом же говорила ей мама: «Любящие люди остаются вместе не потому, что сумели забыть, а потому, что сумели простить»?
Варя подняла голову, посмотрела прямо в глаза Боре, напряженно ждущему ее ответа, и сказала четко и звонко:
– Да, Борь, я даю тебе этот шанс.
А на следующий день Варя с Борей встретились с Дашей и Сережкой около входа в зоопарк. Белый по-свойски подмигнул парочке.
– Ну что, счастливые деньки вернулись?
– Да. Прощать приятно. – Варя прижалась к Бориному плечу, он наклонил голову, и как-то так получилось, что их губы встретились.
– Эй, влюбленные, когда закончите миловаться, вспомните, что по расписанию у нас зоопарк! – насмешливо напомнила Даша, беря Сережку под руку.
А в это самое время Юля Туполева возвращалась домой из «Библио-Глобуса». В руке у нее была полиэтиленовая сумка. В ней лежал объемистый научный трактат: «Как стать счастливой», изложенный в популярной форме. Юлька была преисполнена желанием проштудировать его от корки до корки и запастись счастьем на всю оставшуюся жизнь. Последний год в этом смысле что-то ее не слишком баловал. И тут из подворотни вынырнул Ежов Колька. «Ну вот, только о нем подумаешь, он тут как тут», – поморщилась Юлька, надвинув на самый нос козырек джинсовой бейсболки, и резво зашагала к дому.