Экзорцист. Утроба Ведьмы
Шрифт:
Обернувшись, он видит Доминику… Она всё такая красивая, какой он её всё это время помнил....
Длинные каштановые волосы, спадающие с плеч мягкой волной… Озорной взгляд, мягкая улыбка…
Будто бесплотный призрак, она уплывает от него, скрываясь за углом… Она уже не зовёт его… Но он точно знает что должен следовать за ней до самого конца…
Ногами невозможно двигать… Шаги тяжелые… Движения неповоротливые! Но он не может сдаться… Он должен догнать её! Должен пойти следом за Доминикой!
Наконец-то у него, получается добраться
— Думаю, так сойдёт, — сидит спиной к нему Мария. — И не мёртвая, но и от неё живой сейчас мало толку.
Франциско пытается понять, о чём она говорит, но просторные полы плаща не позволяют ему ничего увидеть.
Наконец-то Мария поднимается и делает шаг в сторону, открывая лежащую на полу Доминику.
— Что ты сделала с ней!? — испуганно кричит Франциско, бросаясь к растерзанной сестре.
Её огненный лоб стал для него единственным реальным ощущением…. Она, и тогда пылала таким же ужасающим жаром… Словно её душа сгорала изнутри…
— Нет… — растерянно гладит Доминику по побледневшему, покрытому испариной лицу. — Только не ты… Только не снова! — не сдерживая слез, прижимает её к груди, пытаясь не позволить остаткам жизни покинуть её тело.
— Твоей сестры тут больше нет. Теперь она чудовище. Разве ты не видишь?
Звериное рычание заставляет его опустить взгляд на лежащую в его руках Доминику, но изуродованное чудовище лишь отдалённо напоминает человека.
— Ты сделал её своим собственным демоном, Франциско… — шепчет ему на ухо Мария, обнимая со спины. — И теперь должен заставить его замолчать, — протягивает серебряный нож. — Заставить отпустить тебя…
От её слов в голове появляется густой, пьяный туман. Словно в бреду, он берёт нож, опуская клинок к горлу сестры.
Перерезанные сухожилия не позволяют Доминике сдвинуться с места… Не позволяют помешать ему осуществить задуманное…
Умелая рука скользит по подрагивающему женскому горлу и её тело тут же начинает бить предсмертной судорогой и на пол брызжет едкая чёрная жижа, заставляя Франциско отступать.
— Теперь ты свободен… — шепчет ему Мария, заставляя обернуться.
Обвив его шею, она смотрит на него помутневшими, пьянящими глазами… А чуть приоткрытые губы, снова и снова, нашептывают одно единственное:
«Свободен…»
На этот раз, когда он проснулся, боль уже не была такой острой как раньше. Потерев здоровой рукой глаза, переходя ко лбу, Франциско далеко не сразу обратил внимание на окружение. Было откровенно всё равно, где он и с кем.
Он не помнил, что именно ему снилось, но каждый раз, когда он старательно пытался ухватиться сознанием за крошечный фрагмент своего сна, сердце начинало барабанить как у влюблённого мальчишки.
Медленно переведя безучастные глаза с балдахина, на зашторенное окно. Аромат свежей постели, приятно щекотал нос, белые простыни
Её неестественно богатое убранство вполне могло устроить любого вельможу. Достаточно высокие потолки, узорные стены, гобелены, натёртая до стеклянного блеска мебель, создавали впечатление, ни абы какого достатка.
— Доброе утро, господин, — поприветствовала его молоденькая служанка. — Я приготовила для вас куриный суп и пшеничную кашу со свининой. Изволите накрыть сейчас или позже?
— Сколько времени и какой сегодня день? — безучастно поинтересовался Франциско.
— Вторник. Почти два часа, господин.
— Понятно. Где мой поверенный?
— Приготовь мне горячей воды и накрой на стол.
— Как скажете. Помочь вам подняться или одеться?
— Не стоит. Можешь идти.
Медленно приподнимаясь, Франциско беглым взглядом осмотрел наложенные повязки. Полностью обездвиженная рука, перевязанная от кончиков пальцев и до локтя. Повязки на животе остались практически не испачканными в кровь, но дышать, а тем более двигаться, оказалось чертовски неприятно.
Резкая боль в ноге чуть не свалила его на пол. Пришлось тотчас снова присесть, что бы снять с неё напряжение. Когда же судорога унялась, Франциско наконец-то смог подняться и, накинув на себя халат, неспешно пошагал к окну.
Свет стал таким ярким, что сначала не позволял увидеть ничего кроме сплошной белизны, но вскоре глаза привыкли, потихоньку начав разбирать силуэты проходящих под окном людей. Вокруг до сих пор было снежно, конечно не на столько, как это бывает в деревнях, но всё же на улице до сих пор стояла зима, не хотела признавать приход марта.
Это всё ещё был Руан, город который последние три недели напрочь отказывался его отпускать. Подойдя к столу, он налил себе медового молока, а допив, снова наполнил кубок до самых краёв никак не утоляя жажду.
Хавьера до сих пор не было, но думать о нём, Франциско просто не мог. Не то, чтобы не хотел, просто сейчас его голова напоминала деревянное ведро, с трудом опустошив которое — меньше всего хотелось снова наполнять.
Вместо привычной бадьи в комнату занесли позолоченную ванну, поясняя, что епископ Кирельо перед своим отъездом, самолично, отдал распоряжение оказывать рыцарю все полагающиеся почести.
Просторную ванну наполнили ароматной водой с травами, церковными маслами и специальные солями, для улучшения его самочувствия. Их сладковато-мятный аромат тут же заполнил собой всё пространство комнаты, помимо воли, заставляя расслабиться.
— Позвольте, я помогу вам в неё забраться, — подскочила к нему девушка, осторожно придерживая за перебинтованный бок.
— Как тебя зовут? — взглянул на девушку абсолютно безразличными глазами.
— София, господин, но все зовут просто Софи.