Экзорсист (Изгоняющий дьявола) (др.перевод)

Блэтти Уильям Питер

— Sprechen Sie Deutch? — повторил он все еще со слабой надеждой.

— Nat'urlich, — осклабился демон. — Mirabile dictu [21] , не правда ли?

Священник остолбенел; сердце его едва не выпрыгнуло из груди. Немецкий плюс еще и разговорный латинский!

— Quod nomen mihi est? — быстро спросил он. — Как меня зовут?

— Каррас.

С быстро нарастающим возбуждением иезуит бросился в словесный бой.

— Ubi sum? Где я?

— In cubiculo. В комнате.

21

Естественно ( нем.) —

Прекрасное произношение ( лат.).

— Et ubi est cubiculum? А где комната?

— In domo. В доме.

— Ubi est Burke Dennings? Где Бэрк Дэннингс?

— Mortuus. Он мертв.

— Quomodo mortuus est? Как он умер?

— Inventus est capite reverso. Его нашли с головой, свернутой назад.

— Quis occidit eum? Кто убил его?

— Regan. Риган.

— Quomodo ea occidit ilium? Dio mihi exacte! Как именно она убила его? Расскажи подробно!

— Для начала и этого достаточно, — усмехнулся демон, — даже более, чем достаточно. Хотя, разумеется, ты догадался бы, рано или поздно, что, задавая мне вопросы, сам же мысленно на латыни и отвечал на них. — Он рассмеялся. — Подсознательно, конечно. И что бы делали мы без этого вашего подсознания? Догадываешься, Каррас, к чему я клоню? Вот-вот, не говорю я ни на какой латыни. А попросту читаю твои мысли и изымаю из них все ответы!

Каррас уныло глядел на него. Зернышко сомнения проросло мгновенно, и карточный домик надежды рассыпался.

— Ну вот, ты наконец и догадался, — хихикнул демон. — Как видим, я был прав. Люблю я тебя, Каррас! Обожаю сообразительных людей!

Он откинул голову на подушку и затрясся от хохота. Священник задумался: нужен был такой вопрос, который не имел бы однозначного ответа. “Но что если я мысленно переберу все варианты?.. О’кей, тогда вопрос, ответа на который я не знаю сам. Проверим правильность позже.” Он подождал, пока утихнет смех.

— Quam profundus est imus Oceanus Indicus? Какова глубина Индийского Океана в самом глубоком месте?

— La plume de ma tante! [22] — рявкнул демон, и глаза его злобно сверкнули.

— Responde Latine.

— Bon jour! Bonne nuit! [23]

— Quam…

Kappac не договорил: глаза у Риган закатились и чертами лица вновь овладел загадочный “бормотун”.

— Дай мне договорить с демоном! — воскликнул Каррас. Ответа не было. Слышалось лишь дыхание — как шум прибоя у дальних берегов.

22

Ручка моей тетушки ( фр.)

23

Отвечай по-латински ( лат.) — Добрый день. Спокойной ночи ( фр.)

— Quis es tu? [24] — спросил он дрожащим, хриплым голосом. И снова — лишь дыхание в ответ.

— Дай мне поговорить с Бэрком Дэннингсом! — Икота. Шумный вздох. И снова икота.

— Дай мне поговорить с Бэрком Дэннингсом! — Мучительная, ритмичная икота

не прекращалась. Каррас сгорбился на краю стула в напряженном ожидании. Прошло еще несколько минут. Он клюнул носом; рывком поднял голову. “Не спать!..” Риган лежала безмолвно и неподвижно. Икота прекратилась. “Спит?”

24

Кто ты? ( лат.)

Он подошел к кровати. Глаза у девочки были закрыты. Она тяжело дышала.

Каррас нагнулся и измерил пульс, затем взглянул на сухие, растрескавшиеся губы. Он выпрямился, постоял еще немного, наконец, вышел из комнаты и спустился в кухню. За столом сидела Шэрон и заедала суп сэндвичами.

— Перекусить не хотите, отец Каррас? Проголодались ведь.

— Нет, спасибо. — Он присел и взял со стола блокнот с карандашом. — Только что у девочки была сильная икота. Вам прописывали компазин?

— Да, и немного еще осталось.

Он записал что-то на листке.

— Дайте ей на ночь двадцать пять миллиграммов в суппозитории.

— Хорошо.

— Начался процесс обезвоживания организма, поэтому я перевожу ее на внутривенное питание. Завтра с утра позвоните в магазин медицинского оборудования, и пусть они все это срочно доставят в дом. — Он подтолкнул по столу блокнот в ее направлении. — Сейчас девочка заснула. Можете начинать вводить сустаген.

— Ладно, сейчас. — Шэрон кивнула и заглянула в блокнот, не прекращая орудовать ложкой. Несколько секунд Каррас молча наблюдал за ней. Потом нахмурился.

— Вы ведь ее учительница?

— Да.

— Латыни вы ее случайно не учили?

— Нет, — удивилась Шэрон.

— А немецкому?

— Только французскому.

— В каком объеме? “La plume de ma Tante?”

— Да, в общем-то.

— Но ни латыни, ни немецкому.

— Ну что вы, нет, конечно.

— А Энгстремы, между собой они, очевидно, говорят по-немецки?

— Конечно.

— Должно быть, и в присутствии Риган говорили?

— Наверное. — Девушка пожала плечами и поднялась, чтобы отнести в раковину тарелки. — То есть наверняка говорили.

— А вы сами латынь изучали когда-нибудь?

— Нет, никогда.

— Но на слух ее распознали бы?

— Конечно. — Она ополоснула тарелку и поставила ее сушиться на стойку.

— Как она говорит на латыни, вам не приходилось слышать?

— Риган?

— Да. Уже после начала болезни.

— Никогда такого не было.

— А на каком-нибудь другом языке?

Шэрон задумалась, медленно закрутила кран.

— Не знаю, может быть, мне это и показалось, но… Кажется, я слышала, как она говорила по-русски.

В горле у Карраса пересохло.

— А сами вы по-русски говорите?

— Кое-как, — пожала плечами девушка и сложила кухонное полотенце. — Немного в колледже изучала.

Каррас расслабленно обмяк на стуле. “Ну конечно, она и мои мысли так же читала…” Подперев лоб ладонью, он тускло уставился в пустоту. Телепатия вообще характерна для лиц, находящихся в состоянии крайнего нервного напряжения; такие люди нередко изъясняются на незнакомом языке, однако всегда лишь на том, который известен кому-нибудь из присутствующих. “…Мысли сходятся… Bon jour… La plume de ma tante… Bonne nuit… Н-да. С такими сомнениями как бы собственную кровь не превратить в вино…”