Эль Дьябло
Шрифт:
Надо сказать, при жизни дед был очень известным человеком в Лиме.
На праздники он надевал свой генеральский мундир с орденами, среди которых бренчала одна забавная штучечка, крестик на чёрно-оранжевой ленте – определённо, из серебра. Так потом заявил Мануэлю оценщик, купивший дедовы награды: честный человек, такие сейчас редко попадаются. Мундир, кстати, он тоже взял, и за хорошую цену, не поскупился. А вот со статуэткой неловко вышло. Мануэль хотел её даром отдать, но оценщик церемонно отказался и заплатил шесть солей – меньше чем два доллара. Он подобные фигурки оптом скупает, отдаёт на уличные рынки: дураки туристас всё сметут, им только подавай. Мануэлю же и шесть солей подспорье – работы нет (и не очень-то хочется), а друзей по барам поить надо, да и чики в мини-юбках то и дело подсаживаются за стойку: красавчик, угости коктейльчиком. И как не угостить? Девчонки обожают его голубые глаза – прямо как у деда. А Мануэль широкой души человек, даром что в нём четверть крови далёкой северной страны, чьи города он много раз видел по телевизору. Как покажут, так дед кричал: «Мануэль, скорей иди смотреть!» Ну, приходилось оказать уважение. А что там интересного? Вода и та замерзает, эдакий холод, и снегу полно, словно на юге Аргентины, куда он ездил с друзьями тусить в честь окончания школы. Дед по этой стране-холодильнику здорово скучал. Всё собирался съездить… Каждый год говорил: вот обязательно, точно-точно. Перед смертью даже билет купил – но так и не доехал. Хорошо хоть авиакомпания деньги вернула. Дед Мигель о своём прошлом мало распространялся, но папа рассказывал, что тот приехал в Перу без гроша в кармане, начал службу постовым, а в отставку ушёл генералом. Какая бы власть в республике ни менялась (перевороты тут плодятся с дикой скоростью, как пираньи на Амазонке), а все
40
Альберто Фухимори – президент Перу в 1990–2000 гг., этнический японец.
Правда, поимка маньяков дедуле легко не далась.
По слухам (папа этого не подтверждал, а спросить деда Мигеля Мануэль не решился), старик потом целых два года в психушке провалялся. Крыша, как говорится, поехала. Рассказывали, дед в горячке втолковывал полицейским, что видел в том кинотеатре самого инкского бога зла и смерти Супая, владыку Уку Пача, на чьи алтари приносили жертвы убийцы. Естественно, никто ему не поверил, но никто и не удивился. Переживи-ка такое, тут не то что с ума сойдёшь, мозг из черепа выпадет. И хотя врачи вроде поставили дедушку на ноги, что-то с ним всё же происходило странное. С виду вроде и нормальный, но… Как по службе отпуск – обязательно срывается прочь из Лимы, ездит на раскопки, по местам империи инков Тивантинсуйю. То на север Перу, то на юг, то в Боливию… аж пар из ушей… ну, страсть у старичка в костях и развалинах рыться, словно к девчонке любовь. Со временем даже звание профессора археологии получил, о как. Что и где он только не раскапывал! Это сейчас умучаешься бумаги на разрешения всякие получать, а тогда… тогда вообще другие времена были. Именно поэтому из поездок дед Мигель привозил сувениры. То древнюю посудину. То плиту каменную с рисунком – то ли космонавт, то ли человек с рогатой головой. Опять же, статуэтки всякие. Фигурку Супая, что с давних пор у деда стояла, Мануэль считал фальшивкой. Сделано плохо, работа топорная, камень грязный. И только после, когда снёс фигурку скупщику, в голове вдруг щёлкнуло: чёрт, налажал он. Дед Мигель от балды ведь подобные вещички не хранил.
Прибежал обратно. На, говорит, тебе десять баксов, давай назад. Дорого как память.
Так куда там. «Толкнул» скупщик уже фигурку – торговцу бродячему, тот аккурат в Куско направлялся. Навьюченные, словно грузовые ламы, они тащат на себе столько, что отряд спецназа бы не донёс – и платки, и статуэтки, и свитера, и шляпы, и бутылочки с «инка-колой» [41] . Короче, поезд ушёл. Но именно благодаря горю до Мануэля дошло: а что, если эта статуэтка вовсе и не одна? Неспроста её дед у всех на виду держал, в стеклянном кубе. Не трогал совсем – запылился Супай, совсем изгадился, – но стоило к нему подойти, как дед хмурился, кричать начинал. Ну, Мануэль этому значения не придавал – старики вообще народ странный, за сущую рухлядь вроде облупившихся шкафов и продавленных кроватей десятилетиями держатся, выкинуть не дают. Да и не только старики. У отца тоже коммерческой жилки было ноль. Лет пять назад Мануэль ему откровенно обнамекался: папа, а давай посмотрим дедушкины архивы? Может, что ценное найдём, разбогатеем. Но куда там. Как он ни подкатывал, бесполезно, – отец считал, наследие деда Мигеля нужно в музей передать, он, типа, завещал да только не успел проинструктировать – кому какие экспонаты. Так всё и заглохло. В прошлом месяце отец внезапно умер от инфаркта. Ехал на машине, сердечный приступ, вылетел с автострады… Еле опознали, так при взрыве обгорел. А ведь он один точно знал, что и где у деда хранится, сыну не сообщил. Мануэль как чувствовал, умолял – папа, расскажи. «Завтра расскажу, сегодня занят, подожди». Вот и дождался. Теперь сходи с ума, терзайся – куда дедок сокровища запрятал? В особом бункере, банковской ячейке, в тайниках по всей Лиме?
41
«Инка-кола» как бренд прохладительного напитка была основана в Перу в 1935 году: на вид жёлтого цвета и по вкусу скорее напоминает лимонад «Буратино».
Не надо смеяться, он не сошёл с ума.
Статуэтка точно не одна. Дед Мигель привозил много. И на сокровища, честно говоря, последняя надежда, иначе жить будет не на что. Да, ему достался дом и гараж – без сгоревшей вместе с отцом машины. И чего? Это ж всё в рот не положишь. В бары ходить, с чиками тусить, вискарь глотать на какие шиши? На банковском счёте отца если что и было, всё до соля на похороны ушло. Денег за мундир, ордена и грёбаную статуэтку хватило на пару месяцев. Обидно… У Мануэля щас так хорошо крутится с чикой Линдой, так приятно смотреть на её задницу, когда она голая спит в его постели… А Линда требует в подарок бриллиантовое кольцо, иначе, чертовка, быстро свалит к Хосе с соседней улицы. Дьявол, нужны деньги. Можно, конечно, продать мебель, ковры, картины, но бабло и тут разойдётся за неделю. Думай, дурак Мануэль, думай. Куда бы ты сам на месте дедушки спрятал барахло из Куско, чтобы оно не бросалось в глаза? В подвал? Но у них дома нет никакого подвала. В гараже он уже проверил – тоже без толку. Ну, а землю вокруг дома перекапывать не станешь, хотя такой вариант обдумывал с горя. И уж совсем было Мануэль отчаялся, духом пал, да вдруг мелькнула у него мысль: дед ведь от звонка до звонка в полиции прослужил. А уж там спокон веку крючкотворы засели – без бумаги с печатью даже чаю мате себе не нальют. Вещички, кои привозил с раскопок, он явно куда-то записывал, не могут такие люди архив не вести. Полез Мануэль на чердак бумаги деда разбирать, чуть не скончался – их там ууууууу сколько. И старые, выцветшие фотографии, где старику лет двадцать, свеженький такой, молоденький, в мундирчике и фуражке с кокардой, с саблей на боку, под русским знаменем с орлом. На другой фотке – с юной девицей под ручку: фифочка с точёным носиком и суровыми глазками. Оба не улыбаются. Ну да, время мрачное – война, кажется. Там партизаны были, rojo [42] , типа нынешних из «Сендеро Луминосо» [43] , тоже коммунисты, только более успешные. Не успей дедушка Мигель вовремя сбежать, ему бы каюк. Коммунисты в России расстреляли всех кабальерос, ну или почти всех. А здесь на фото дед уже заснят в форме полицейского в Лиме. Да, классно у него карьера сложилась. Ну, сам-то Мануэль легавым работать в жизни не стал бы. Достаточно – дед полицейский, отец полицейский, ещё ему лямку тянуть не хватало – не-не-не. Зачем такая работа, когда никакой личной жизни? Бабушка от деда сбежала с артистом уличного театра, мама уехала работать в Штаты к «гринго», да так и не вернулась, Мануэль мамашу не помнит совсем – ему два годика только стукнуло, поздний ребёнок, папаша женился в сорок пять, по примеру дедушки. И значит, перебрал Мануэль уже бумаг с полтонны, как вдруг среди груды хлама натыкается на тетрадь – толстую, в чёрной обложке. Записи по-русски… Тут Мануэль едва волосы на голове не вырвал – почему отца не слушал, язык не учил? Сначала – огромный заголовок, а потом… потом-то и оказалось – то, что нужно. На страницах – рисунки, фигурки, с подробным описанием (увы, на русском)… Больше двухсот наименований! Но самое главное (здесь Мануэлева душа возрадовалась и пообещала Спасителю самую большую свечу в Кафедральном соборе – размером с корабельную мачту) – в конце был указан адрес на испанском, а рядом прикреплена карта из атласа автомобильных дорог. Иисус и святая Дева Мария, спасибо, что не забываете раба вашего! Остальное, так сказать, было элементарным делом техники. Взять в аренду машину. Приехать в горы в окрестностях Лимы. Прихватить с собой на всякий случай кирку и лопату. И обнаружить – вот оно в чём дело… Дааааа, дед Мигель умный мужик. Зачем хранить дорогие вещи дома? Он просто купил бесхозный участок земли вдали от столицы и даже не поставил там забор. Без адреса в эдакую глушь никто не залезет, а если и залезет, так не поймёт ничего. Подумаешь – плато на высокогорье маленькое. Магнолия стоит расколотая пополам, засохшая до черноты от старости, метрах в пятидесяти – прямоугольное здание, облезло и покосилось, да и всё. Трещина в скале возле дерева залита бетоном, заложена здоровенными валунами, каждый размером едва ли со слона, и их точно доставили сюда снизу, зачем – непонятно, но Мануэля это не особенно смутило: знает уже, старики народ с прибабахом. Может, оттуда испарения ядовитые шли, такое в горах не редкость. В облезлом помещении шаром покати, лишь пепелище в центре, оттуда палка торчит. Когда-то здесь, видать, индейский тотем был вроде того, что у деда в комнате пылился, со зверем красномордым… Он и щас там стоит, перекупщик его брать отказался. Только у Мануэля карта есть, он мигом разобрался, что к чему. Правый угол хижины, копать на три метра. Дело нелёгкое, но в поисках сокровищ каждый помощник – опасный свидетель. Перу – не Швейцария, где, говорят, преступности вообще как таковой нет, а в Южной Америке твой самый лучший друг тебя же на глубине трёх метров и закопает, если статуэтки хоть на десять тысяч баксов по цене тянут. Пока рыл яму трясущимися руками, уж бог весть сколько всего передумал. А вдруг фигурки золотые? Слыхал он, большую часть золота император Инка Атауальпа не передал испанцам, а спрятал. Ну, про загадочную страну Эльдорадо все знают. Может, дедушка её и нашёл? Уууу… Дева Мария, лоб сразу вспотел. К работе лопатой будущий миллионер не привык (как и все городские жители), вскоре на ладонях набухли кровавые мозоли, но Мануэль боли не чувствовал – копал споро, ожесточённо, не прерываясь на отдых. Он знал, что усилия будут вознаграждены, – и вовсе не ошибся в ожиданиях. Лопата ударилась о крышку, Мануэль тихо возликовал. Наконец-то! Впрочем, дыхание не перехватило и рот не залился слюной от предвкушения, – парень предостаточно просмотрел фильмов на тему, как герой едва-едва добрался до сокровища, а в ларце – плюшевая игрушка, пошутил дедушка над внучком. Отбросив лопату, наследник закрепил на краю ямы скобу, привязал верёвку, подёргал, – отлично, всё держится, чувствуешь себя Индианой Джонсом. Крышка внушительного деревянного сундука (вот по виду прям – точно гроб) треснула от удара лезвия лопаты. Дальше он осторожно взламывал дерево прямо так, голыми руками. Наконец доски развалились надвое, вылетели последние ржавые гвозди.
42
Красный (исп.).
43
«Светлый путь» (исп.) – повстанческая организация коммунистов, ставящая своей целью превращение Перу в «государство идей Мао Цзэдуна с диктатурой пролетариата», воюет в горах против перуанского правительства с 1980 года.
Да. Все святые небес и черти ада, это ОНО.
Не веря своим глазам, он перебирал фигурки – к каждой заботливо прикреплена табличка. Бог солнца Инти. Бог шторма Парьякака – статуэтка человека с головой сокола. Демон Льайген в шкуре ягуара. Жуткий Парисиа, убивающий крестьян водой с неба. Уркавари – бог драгоценных металлов, сделанный, разумеется, из золота. Боже мой, да тут миллионы – и не солей, а долларов. Для чего дед собирал это? Почему он и отец молчали? Да, они жили не так уж и скромно, даже зажиточно, – но ведь могли позволить себе купаться в роскоши. Ещё одна старческая глупость – тотальная экономия на всём и вся. Вот зачем ему? В гроб-то не положил. Мануэль долго и тщательно рассматривал каждую фигурку. Подносил к глазам, смотрел на солнце. Закончил, когда уже стемнело. Расфасовал статуэтки в заранее подготовленные ящики, погрузил в машину, завернув в толстые одеяла. Сердце рвалось из груди от радости, грозя сломать рёбра. Въехал во двор дома он уже за полночь. Запер двери на все замки, опустил шторы на окнах. Принял душ, смыв с себя грязь и пот. Затем, толком не вытерев мокрые волосы, вновь перебрал статуэтки. Ему не верилось. Боже, он теперь миллионер. Самые красивые чики. «Роллс-Ройс». Сигары по сто долларов. Лучшие коньяки, а не этот омерзительный писко. Квартира в пентхаусе над Манхэттеном. И многое, многое другое. Охотник за сокровищами рухнул в постель, чувствуя безумную усталость, но от волнения ему не спалось. Мануэль протянул руку к тумбочке, взял первую попавшуюся книгу. Что там такое? Да, это позволит отвлечься: его любимый Стивен Кинг, сборник коротких новелл. Он раскрыл книгу на рассказе «Мгла» – жуткие гигантские насекомые, детища иного измерения, под покровом плотного тумана осаждают кучку людей в супермаркете. И тут же выругался – на странице кровавым узором отпечатался палец. Чёрт, совсем забыл про мозоли от лопаты. Придётся вылезти из удобной кровати и залепить ранки пластырем. Это что ж получается, он почти все статуэтки из сундука кровью перепачкал? Ладно, ничего страшного. Завтра обработает кисточкой, вытрет салфетками. Мануэль встал, прошёл в ванную, вытащил аптечку, ножницы. Ну, вот и пластырь… Почему так сильно кружится голова? Мир словно рассыпается на крупинки. Впрочем, понятно. Он дико, нечеловечески устал. Зато теперь ему по жизни не грозит махать лопатой – это уж точно. Он примерился и отрезал от рулончика толстую, короткую полоску белого пластыря.
Тетрадь деда лежала в комнате на столе, открытая на первой странице.
Даже издали отлично читались крупные чёрные русские буквы:
МОЯ ПОСЛЕДНЯЯ ВОЛЯ: ПОХОРОНИТЕ БОГОВ ВМЕСТЕ СО МНОЙ.
…Мануэль ухватился рукой за край ванны. Расширенными глазами он наблюдал, как пальцы превращаются в подобие песка, осыпаясь вниз. Он раскрыл рот, чтобы закричать.
Ему вполне это удалось. Правда, совсем недолго.
Глава последняя
Вампиризм
(Москва, декабрь 2015 года, кафе у «Алексеевской»)
…Олег поднёс к губам ладонь Жанны и легонько её поцеловал.
– Мне до сих пор не верится, – честно признался он.
– А мне? – риторически спросила девушка.
Она посмотрела в окно – за стеклом люди спешили по своим делам – с пакетами, полными подарков. Хлопья снега кружились между ёлками на уличном базарчике, машины уныло сигналили, стоя в пробке, – стандартная предновогодняя московская картинка. Олег тоже повернулся, следуя её взгляду. Бесподобно красиво. Можно сказать, сказочно. Подумать только, а ведь недавно, как и полагается образцовому москвичу, он всего этого не замечал. Чудесные румяные девушки, закутавшие шеи мягкими шарфами. Сосредоточенные бизнесмены в чёрных пальто, с портфелями в руках. Смеющиеся молодые люди. Ну и парочка пьяных, как без них, – но не злых, а весёлых, как и положено в канун Нового года. В это время люди вокруг вообще становятся добрее и лучше.
– Так странно, – продолжила Жанна. – Ваш мир и в самом деле удивителен, хотя мне до сих пор непривычно. Тебя могут откровенно раздевать глазами в метро, но при этом не подойдут и не спросят: «А вы не сделаете мне минет?» Хотя, возможно, так оно было бы честнее. Женщины ездят в общественном транспорте с нижним бельём под платьем, да и в принципе не стесняются носить трусики, – а подруги над ними не смеются. Секс-шопы не занимают 95 процентов всех торговых площадей. В продуктовых магазинах не только йогурт для имитации известно чего, огурцы и сосиски покупают, чтобы просто кушать. Изнасилованием никто из женщин не наслаждается, за это сажают в тюрьму. Милый, это было настолько удивительно и страшно… Если помнишь, я каждый вечер пила таблетки от головокружения. Не представляю, как ты выжил в нашем мире…
Олег довольно усмехнулся.
– Мне тоже до сих пор неуютно – тут в кафе столько девушек, но ни одна не подошла, не показала взглядом, что хочет уединиться со мной в туалете, – заметил он, и Жанна засмеялась. – В ближайших кустах не таится маньяк с ножом, а народ не изображает стадо гламурных фотомоделей и патриотичных бойцов в гимнастёрках. Хотя не скрою, когда я по возвращении увидел в обменнике курс доллара, то подумал, что нахожусь не в Москве, а в неком психоделическом артхаусе, снятом с бюджетом в пять тысяч баксов.
– Кстати, забавненько, – вскинула брови Жанна. – Ты столько отсутствовал, почти год… А тебя не хватились. У вас бездушные люди. В Секс-Сити человеку станет плохо, так к нему сразу двадцать женщин бросятся! Понятно, чтобы трахнуть, но всё же…
Олег замотал головой:
– Ты не понимаешь. На Земле время идёт иначе, нежели в фильмах. В кино можно спокойно показать: вот сегодня такой день, а следующий кадр – прошло тридцать лет. И всё за пару секунд. Конечно, ситуация зависит от конкретного жанра – фантастика, драма, детектив, романтика и тому подобное, это индивидуально, – но так уж получилось, что в столице меня не было неделю. Ну да, с работы уволили, ибо не предоставил достоверного объяснения прогулов. Вика не хватилась? Она небось думала, раз мы поругались, я свалил на недельку в Хургаду. Друзья? Слушай, у нас в Москве такой ритм жизни, что на сто лет выпадешь – никто не заметит. Хотя получается, в этом аспекте ты как раз права – народ у нас не слишком-то душевный.