Элантрис
Шрифт:
Принц оглядел себя в небольшой пластине отполированной стали. Желтая рубашка пестрела синими полосками, штаны были ярко-красными, а жилет – салатным. В целом он походил на тропическую птицу. Его утешало только то, что Галладон выглядел еще хуже.
Высокий темнокожий дьюл обреченно смотрел на приготовленные для него одежды в розовых и светло-зеленых тонах.
– Почему такой кислый вид? – со смехом спросил принц. – Разве дьюлы не любят яркие цвета?
– Аристократия – граждане и республиканцы – может, и любит. А я фермер, и розовый мне не к лицу. Коло? – Тут он прищурился
Раоден подавил смешок.
– Когда-нибудь я найду учителя, который убеждал меня, что все дьюлы отличаются ровным, добродушным нравом, и запру его наедине с тобой на неделю-другую.
Галладон крякнул, не удостоив его ответом.
– Пошли. – Принц направился к черному ходу.
Они нашли Карату у Зала павших. Она держала в руке иглу с нитью, а перед ней сидел Саолин. Его закатанный рукав обнажал длинный, глубокий порез на руке; хотя крови видно не было, края пореза казались темными и влажными. Игла без остановки двигалась в умелых руках Караты.
– Что случилось? – вырвалось у принца.
Солдат смущенно обернулся. Он ничем не выказывал боли, но порез был так глубок, что обычный человек давно потерял бы сознание от шока и потери крови.
– Я поскользнулся, господин, и меня ранили.
Раоден недовольно оглядел рану. Отряд Саолина почти не поредел: он состоял из серьезных мужчин, тех, кто не спешил бежать от ответственности. Но он никогда не отличался многочисленностью, а сейчас людей едва хватало для наблюдения за улицами, ведущими от логова Шаор к привратной площади. Каждый день, пока элантрийцы объедались приношениями Сарин, Саолин и его люди вели неравную битву, не давая безумцам Шаор прорваться к воротам. Иногда до площади доносились боевые завывания громил.
– Мне очень жаль, – произнес принц; не отрывая взгляда от мелькания иглы.
– Ничего страшного, господин, – храбро ответил воин.
Но рана казалась гораздо хуже старых, к тому же она пришлась на руку, в которой он держал меч.
– Милорд… – начал он, но запнулся и отвел глаза…
– Что?
– Мы потеряли еще одного воина. Нам едва удается их сдерживать! А без меня отряду придется туго. Ребята хорошо дерутся и теперь неплохо вооружены, но мы не сможем долго сдерживать банду.
Раоден кивнул.
– Я что-нибудь придумаю. – Саолина его слова явно обнадежили, и принца охватило чувство вины. Он продолжил: – Как ты получил порез? Я видел у них только палки и камни.
– Они меняют тактику, милорд. У некоторых появились мечи, а стоит одному из моих людей пасть, так они утаскивают его оружие.
Раоден удивленно вскинул брови:
– Правда?
– Да, господин. Это важно?
– Очень. Это означает, что люди Шаор не опустились до животного уровня, у них сохранилась способность мыслить и приспосабливаться. Их дикость – всего лишь притворство.
– Ничего себе актеры! – фыркнул Галладон.
– Ну, возможно, не совсем притворство, – поправился принц. – Они ведут себя как звери потому, что так легче забыть о боли. Есть надежда, что если предложить им другой выход, они его примут.
– Мы
Карата закончила шов, и он закряхтел. Элантрийка знала толк в ранах – она познакомилась с мужем, когда служила лекаркой при небольшой банде наемников.
– Нет. Даже если они не тронут придворных, их убьют гвардейцы.
– А разве мы против, сюл? – В глазах Галладона вспыхнуло злое пламя.
– Ни в коем случае. Я думаю, у принцессы есть своя цель для визитов в Элантрис. Каждый день она приводит новых дворян, как будто хочет, чтобы они привыкли к городу.
– И что хорошего принесет ее затея? – впервые с момента их появления подала голос Карата.
– Пока не знаю. Но для нее это важно. А если банда Шаор нападет на дворян, они положат конец всем планам принцессы. Я пытался ей намекнуть, что не все элантрийцы тихие и послушные, но, кажется, она мне не поверила. Нам придется сдерживать громил, пока она не завершит Кручину.
– И когда это случится? – спросил Галладон.
– Одному Доми ведомо. – Раоден покачал головой. – Мне она не скажет, ее и так гложут подозрения каждый раз, когда я задаю вопросы.
– Ладно, сюл. – Дьюл многозначительно поглядел на рану Саолина. – Лучше тебе найти способ ее остановить, и поскорее. Либо так, либо готовь ее к встрече с оголодавшими маньяками. Коло?
Раоден кивнул.
Точка посередине, черта сверху и вторая черта справа – эйон Эйон, отправная точка любого эйона. Раоден продолжал рисовать, его пальцы двигались уверенно и быстро, оставляя в воздухе светящиеся линии. Он завершил квадрат вокруг центральной точки и добавил два круга. Эйон Тиа, символ путешествия.
Но принц не останавливался. Он пририсовал две длинные линии, берущие начало из углов (знак, что эйон подействует только на него), и четыре меньших эйона в стороне, чтобы определить точное расстояние, на которое хочет переместиться. Несколько черточек пересекли верх квадрата, приказывая эйону подождать, пока принц не коснется ладонью середины.
Он вычертил все фигуры с величайшей точностью – длина и толщина линий обладали крайней важностью. Даже с уточнениями эйон считался относительно простым, особенно по сравнению с невероятно запутанными символами для лечения, описанными в книге. И все же Раоден гордился успехом; у него ушло несколько дней, чтобы добиться совершенства начертания четырех эйонов, которые приказывали Тиа перенести его на десять длин его роста.
С довольной улыбкой он разглядывал светящийся узор, пока тот не вспыхнул и не пропал бесследно.
– У тебя получается гораздо лучше, сюл, – раздался за окном голос Галладона. Дьюл облокотился на подоконник и заглядывал внутрь часовни.
Раоден покачал головой.
– Мне еще многому предстоит научиться.
Дьюл пожал плечами. Он перестал убеждать Раодена, что упражняться в Эйон Дор бессмысленно. Что бы ни происходило, принц проводил несколько часов в день за вычерчиванием символов. Это занятие служило для него своего рода утешением: боль немного отступала и на ее место приходило умиротворение.