Ельцин

Минаев Борис Дорианович

Одна «группа захвата» опоздала, другая не успела.

Странная нерасторопность, не правда ли? Но тогда для чего они туда прибыли?

Вопросов много…

Кто же был инициатором путча 19–21 августа 1991 года?

Цитирую по книге «Кремлевский заговор» (ее авторы — генеральный прокурор России Валентин Степанков и следователь по особо важным делам Евгений Лисов, которые проводили расследование по делу ГКЧП):

«6 августа, на второй день после того, как Горбачев улетел с семьей в Форос, Крючков вызвал двух сотрудников КГБ Егорова и Жижина и приказал им составить стратегический прогноз последствия введения в стране ЧП (чрезвычайного положения. — Б. М.). К работе над прогнозом от Министерства обороны был привлечен командующий воздушно-десантными войсками Павел Грачев. После двух дней работы… на спецобъекте КГБ в

деревне Машкино под Москвой эксперты пришли к выводу: объявлять ЧП нецелесообразно.

— Но после подписания Союзного договора вводить ЧП будет уже поздно, — возразил экспертам Крючков.

— 14 августа Крючков снова вызвал нас, — свидетельствует Алексей Егоров. — Обстановка, сказал он, сложная. Горбачев не в состоянии оценить ее адекватно. У него психическое расстройство. Будет вводиться ЧП.

За день и ночь работы на том же объекте КГБ в деревне Машкино совместно с Павлом Грачевым они набросали по заданию Крючкова перечень мер, которые следовало принять, чтобы обеспечить ЧП.

Материал, ставший основой Постановления ГКЧП № 1, утром 16 августа был на столе у Крючкова.

Вскоре после этого, в 11.30, Олег Бакланов [15] прибыл в КГБ к Крючкову. Долгий полуторачасовой разговор между ними дал толчок заговору. Главные фигуры предстоящих событий пришли в движение.

В 14.00 Крючков отдал распоряжение своему заместителю… скомплектовать группу связистов для полета в Форос, чтобы отключить у президента связь».

В «инициативную группу», собравшуюся 17 августа на закрытом объекте под названием АБЦ на улице Варги (зеленый парк за глухим бетонным забором, массивное серое здание новой постройки, длинные обеденные столы, тихие официанты), входили люди из разных сфер советского руководства, в частности, руководители силовых ведомств: Владимир Крючков (КГБ), Дмитрий Язов (Министерство обороны), секретари ЦК КПСС Олег Шенин и Олег Бакланов, руководитель президентского аппарата Валерий Болдин, премьер-министр Валентин Павлов, а также заместители министра обороны Ачалов и Варенников, заместитель председателя КГБ Грушко. По сути дела, здесь собрались почти все «силовики».

15

Олег Бакланов, отвечавший при Горбачеве в ЦК КПСС за оборону, занимал новую должность заместителя председателя Совета обороны, в ГКЧП был представителем военно-промышленного комплекса.

Почему же они прятались на таинственном АБЦ, о существовании которого вообще мало кто знал, кроме руководителей КГБ?

На секретности этих переговоров настаивал Крючков, он был «хозяином» в этом доме, он созывал «гостей». Собраться вместе необходимо было для того, чтобы принять несколько важных решений.

Первое — одобрить принятый план действий.

Второе — назначить тех, кто летит в Форос к Горбачеву, и дать им соответствующие инструкции.

Кроме указанных персон, официальными членами ГКЧП были также министр МВД Б. Пуго, вице-президент Г. Янаев, «знатный крестьянин», председатель колхоза В. Стародубцев, «знатный производственник», председатель Ассоциации промышленников А. Тизяков. Фактическим участником ГКЧП был также спикер Верховного Совета Анатолий Лукьянов. Однако никого из вышеперечисленных лиц на улице академика Варги не было. Пуго и Янаев еще даже не знали, что через сутки войдут в состав комитета.

Генералу Варенникову в операции отводилась важная миссия: он отвечал за объяснение позиции ГКЧП в Киеве, куда должен был вылететь сразу после Фороса. Именно Варенников, а также Бакланов и Шенин и были назначены теми переговорщиками, которым предстояло объяснить Горбачеву реальное положение дел. И по возможности добиться его молчаливого согласия. Вместе с ними «в командировку» отправились многолетний помощник Горбачева Валерий Болдин и руководитель 9-го управления КГБ Плеханов — ему вменялось в обязанность договориться с горбачевской охраной, то есть со своими прямыми подчиненными.

Так все же: кто был инициатором? Застрельщиком? Кто разрабатывал стратегический план? Кто, собственно говоря, подбирал эту похоронную команду для горбачевской перестройки?

О реальном ходе переговоров внутри ГКЧП до 6 августа узнать не удалось ни следователям, которые вели дело ГКЧП, ни журналистам. И вот почему. Члены комитета не собирались все вместе, в полном составе. И даже в усеченном. По

сути дела, заговор во многом был экспромтом, он не готовился, не был проработан тщательно, но главное — сами члены ГКЧП не были готовы к нему психологически.

Тем не менее у ГКЧП был подготовлен пакет документов, который комитет обнародовал в первый же день своего официального существования. Он включал в себя распоряжения самого разного рода: например, о введении в Москве и других городах временного комендантского часа. Были указы о «неотложных мерах» в экономике, о закрытии некоторых газет, о повышении трудовой дисциплины на предприятиях и т. д.

Парадоксом деятельности новоявленного органа власти было то, что почти все эти документы (в их содержательной части) не были написаны специально по случаю военного переворота, путча. Это были распоряжения, которые писались в различных советских ведомствах как бы «на всякий случай», без какой-либо связи с реальными политическими планами. И уж тем более никто не связывал их с моментом насильственного отторжения от власти Горбачева.

Например, пакет неотложных экономических мер был хорошо знаком Михаилу Сергеевичу — он готовился группой его экономических советников, и его должны были принять соответствующие органы (Верховный Совет и правительство) вне всякой связи с ГКЧП или чем-то подобным. Меры, кстати, совершенно реалистические и даже с некоторым уклоном в сторону рыночной экономики.

Положение о чрезвычайном режиме, включая пункт о временном комендантском часе в крупных городах, также не было написано специально для ГКЧП. Такие меры были разработаны юристами и специалистами правоохранительных органов в связи с участившимися кровавыми столкновениями на окраинах Союза, и конечно же при этом имелись в виду московские и ленинградские митинги, непредсказуемое развитие событий на улицах обеих столиц.

Участникам ГКЧП не пришлось сильно напрягаться, чтобы составить программу своих действий.

Короче говоря, эти чрезвычайные меры уже готовились Горбачевым на случай резкой смены политического курса [16] . Люди, которые вошли в ГКЧП, были его людьми, его соратниками, они были призваны им специально для этой цели — ужесточить политику, остановить «развал», пресечь «раскол», подморозить политическую ситуацию и укрепить властный ресурс.

Членам комитета, которые решили проводить этот курс уже без «предавшего» их Горбачева, оставалось только одно: собраться и проголосовать.

16

«Сама возможность чрезвычайного положения была законодательно предусмотрена, как и механизм его объявления. Они были изложены в законе “О правовом режиме чрезвычайного положения”, принятом Верховным Советом СССР в 1990 году. Согласно этому закону, режим чрезвычайного положения в стране может быть введен Верховным Советом или президентом, но обязательно по просьбе или при согласии Президиума Верховного Совета или высшего органа власти соответствующей республики» (Р. Пихоя «Москва. Кремль. Власть»).

Возникает закономерный вопрос: что же помешало им арестовать Ельцина? Если изолировали Горбачева, сказали «А», то почему не сказали «Б» и «Ц»? Ведь это могло сразу кардинально изменить ситуацию.

…В то утро арестовали несколько человек, среди них, например, активиста правозащитного движения «Щит» Николая Проселкова. Арестовали не случайно — список тех, кто подлежал немедленной изоляции, конечно, существовал. И Ельцин значился там под первым номером.

…Из протокола допроса начальника Управления по защите конституционного строя КГБ СССР генерал-майора Валерия Воротникова: «Утром 19 августа меня пригласил к себе заместитель председателя КГБ СССР Лебедев и передал мне список лиц, которых, если в том будет необходимость, надо задержать. Речь шла о 18 гражданах. Они стояли в списке первыми и их фамилии были подчеркнуты. Первое, что бросилось в глаза, это фамилии Александра Яковлева, Эдуарда Шеварднадзе. Они стояли в списке самыми первыми. Всего же в списке значилось 70 фамилий. Вместе со списком я получил 18 незаполненных бланков с распоряжением коменданта Москвы об административном аресте. Лебедев пояснил, что их надо заполнить по поступлении команды на задержание. Арестованных следовало доставить в воинскую часть 54164 воздушно-десантных войск, дислоцирующуюся в подмосковном поселке “Медвежьи озера”. К утру 19 августа к их приему была готова просторная казарма» («Кремлевский заговор»).