Эльдорадо для Кошки-2
Шрифт:
Пошевелилась Катрин нескоро. Когда поднималась на колени, собственные стоны звучали жалким собачьим скулежом. Болело все, вплоть до пальцев на ногах. Черт, после любой битвы можно чувствовать себя бодрее, чем после свидания с собой… Душегубство какое-то. Но Катрин знала, что прошедшую ночь забыть не сможет. Даже ядовитое блаженство объятий Блоод сейчас казалось приторным.
Одежду бы отыскать. Угли костра давно погасли и остыли. Катрин долго и бестолково шарила по камню, пока не догадалась высечь огонь и зажечь оставшийся факел. Рубашка и сапоги обнаружились по разные стороны кострища. Куда дольше пришлось отыскивать штаны. Ну, портки тоже нашлись, заодно паломница познакомилась
Рубашка оделась легко. Ворот стал излишне широк — шнуровка была выдрана с «мясом». Как это получилось, Катрин не помнила — как не помнила и многого другого.
Тоска осталась. Болезненная пустота. Нужно идти. Очень нужно, прямо-таки необходимо. Теперь понятно куда. Непонятно как, но о деталях сейчас размышлять бесполезно. Голова как треснутый горшок, вон, у соседа и то поздоровее выглядит. Катрин с трудом подняла ножны с кукри. Ну, оружие мы точно не забудем.
Солнце слепило немыслимым прожектором. Паломница щурилась, отворачивала лицо, в итоге чуть не оступилась. Путь вниз мог оказаться коротким. В тесноте спуска-туннеля девушка все равно несколько раз приземлялась. В основном на пятую точку. Тело было занято еще и чем-то своим, отвлеченным, и реагировало с опозданием. Чуть сильнее заныли локти и задница. Да что с тобой такое? Раньше распутство леди-шпионку так не иссушало. Стареешь, что ли?
Когда девятнадцатилетняя старушка вывалилась на галечный берег, ее встретил возмущенным ржанием Вороной. Конь отвязался, обглодал все кусты, но, слава богам, дождался хозяйку. По смутным ощущениям Катрин, пеший путь до «Двух лап» в нынешнем плачевном физическом состоянии отнял бы не меньше месяца.
Паломница со стоном повалилась на колени, сунула лицо в ледяную воду. Захлебываясь пила, мотала головой. Кожу щипало. При дневном свете обнаружилось, что руки, особенно локти, чуть ли не сплошь в синяках и царапинах. С лицом, похоже, было то же самое. Ох, и со спиной… Катрин чувствовала себя проведшей ночь с каким-то жутко озабоченным кошачьим созданием. Собственно, так оно и было, только количество кошечек надлежало помножить минимум на два.
Гриву нужно расчесать. Плохо ухаживаем за животиной, которая испытывает к безмозглой хозяйке столь необъяснимую привязанность.
Катрин глядела преимущественно в холку жеребца. Если смотреть вперед, то солнце начинало отвратительно раскачиваться в безоблачной синеве, склоны горных отрогов плыли, хотелось свалиться с седла и уткнуться рожей в какой-нибудь бугорок. Желательно зеленый и неколючий. Мстительно палило солнце, из-под косынки на кончик носа стекали капли пота. Поднять свинцовую руку и стереть едкую влагу сил не находилось. В седле бы усидеть. Катрин не понимала, что с ней творится. Наверное, заболела. Пустая голова, бессильные руки и ноги. Пещера забрала всё до капли…
Где-то около полудня паломница позволила себе чуть-чуть отдохнуть. Бессмысленно валялась на кое-как брошенном плаще, пялилась сквозь листву в безмятежное небо. Налетел ветер с гор, его по-летнему миролюбивые порывы наполняли рощу шелестом листвы и скрипом ветвей. Раскачивались верхушки кленов и светлых сосен. Бродил, неторопливо пощипывая свежую траву, довольный жизнью Вороной.
Слабость не проходила, зато в голове постепенно воцарялся относительный порядок. Пусть и упрощенный до самого примитивного, но и то счастье. Растолковывать себе самой, что произошло в пещере, абсолютно не хотелось. Паломнице дали ответ — и этого вполне достаточно. А бонус, который получен то ли в награду, то ли в наказание, и который едва пережила — вот это никогда не повторится. И не нужно — если бы ночь была чуть длиннее…Точно бы её не пережить. Лучше считать все галлюцинацией. Спокойнее будет. О, боги, что ж ты такая дикая?
Катрин знала, что в галлюцинацию никогда не поверит. Обойдемся без лживых утешений, леди-дикарка беспутная. Вот выйдешь на пенсию, тогда сама себе привирать начнешь. А пока длинный путь впереди. Наконец-то до тебя дошло, дурища.
…Девушка улыбалась шелесту листьев.
Вишневые глаза, нежные пальцы, никогда не знавшие прикосновений к оружейной стали. Уголки губ, умеющих казаться и такими волевыми, и такими беззащитными. Помнилось всё, каждая мелочь — оттенки платьев и костюмов, то пятно в углу потолка старинной спальни. Катрин, как наяву, видела перед собой кончики безупречно выхоленных ногтей, помнила, как они берут тоненькие ломтики сыра. Она любит бофор1.
Как ни загоняй всё это в дальние чуланы памяти, все равно помнишь. Ну и пусть ты сама похожа на помойную крысу. Плевать, что прошло два года. Тебя ждут. Это называется — любовь. И твоя дурная задница всегда все знала. Задница куда умнее головы. Или просто честнее?
Пора было волочить свою мудрую задницу дальше. Катрин сознавала, что не будет торопиться. Теперь отвечаем по-взрослому и не только за свою попку. Если Фло ждет, то ждет тебя живой и целой. И здравомыслящей. И честной по отношению к друзьям. Только попробуй бросить здесь всё на произвол судьбы.
Катрин, кряхтя, вскарабкалась на коня. Что будешь делать без хозяйки, Вороной? В производители тебя отдать, что ли? Или на заслуженный отдых вместе с Белесой? Ну, это еще не скоро.
Перед закатом обнаружились первые признаки цивилизации. Струйку дыма Катрин заметила издали. Костер развели на вершине холма. Особого оживления на склоне паломница не узрела, но на всякий случай сделала крюк, спешилась и двинулась полюбопытствовать. Красться под прикрытием кустов боярышника, по нынешнему хилому состоянию здоровья, было делом крайне утомительным.
Как Катрин и подозревала, имелась счастливая возможность лицезреть знакомые лица. Лирическая картина. Пастораль, блин. Блоод сидела, прислонившись спиной к стволу яблони-дички. Энгус вытянулся рядом, положив голову на колени желтокожей красавицы. Острые коготки перебирали волосы парня, и на лице Энгуса бродила столь же блаженная, сколь и слабоумная улыбка.
Дивное зрелище. Катрин была слишком вымотана, чтобы изумиться по-настоящему. Что это им вздумалось устраивать пикник? Можно было бы понять, если бы сии индивиды уединились, дабы всласть по-прелюбодействовать. Но это что за апатичные сантименты? На Блоод совершенно не похоже. И зачем они забрались так далеко от замка?
— Выходи. Чужих нет, — негромко сказала Блоод.
Энгус подпрыгнул как ошпаренный, хапнул рукоять топора. Суккуб успокаивающе зашипела.
Катрин выбралась из кустов и окинула мрачным взглядом друзей:
— Офигительно. Ну и что вы здесь делаете? — голос у командирши был еще тот, любая ворона поморщится на столь немузыкальное карканье.
— Мы… здесь, — несмотря на загар, Энгус явно порозовел.
— Меня не интимная сторона интересует, — отрезала Катрин. — Что в замке?