Элегантный убийца
Шрифт:
Нина вылила остатки спирта в свою стопку, но после некоторого раздумья придвинула её к Олегу.
— Выпей лучше ты, тебе нужнее. Я сильнее тебя и ко всему привычная. С двадцати лет одна живу в большом городе. Всего добилась сама. Даже вот эту квартиру. Но заплатила за неё такой ценой, которую никому не пожелаю. Старые, толстые, потливые мужики за малейшую услугу затаскивали к себе в постель либо трахали меня прямо на столе в служебном кабинете. А Вадим упрекнул, что я механическая кукла. Да, я стала такой, привыкнув ложиться под мужиков, лишь когда мне от них что-нибудь нужно.
Олег залпом осушил стопку со спиртом, стараясь не выдыхать воздух, чтобы не обжечь горло. Эта последняя доза доконала его. Все поплыло перед глазами. Он уже смутно воспринимал рассказ о том, как, избавляясь от улик, она, привычная к занятиям в анатомичке, отделила голову и ноги. Куда она дела их, где достала чемодан, как дотащила страшный груз до метро — все эти подробности не доходили до него. Он больше не ужасался, не потрясался её хладнокровию.
Ему было уже все равно: от бессонной ночи и спиртного он здорово опьянел и ничего не соображал. Хотелось скорее лечь в постель и уснуть.
— Э, да ты совсем размяк! Пойдем, ты мне нужен утром крепким и сильным.
Олег послушно полез под одеяло. Женщина легла рядом, прижавшись к нему. Осторожно провела рукой по его волосам.
— Да не волнуйся ты так, дурачок. Вот увидишь, все будет хорошо. А пока мы вдвоем-надо этим воспользоваться. Не так ли? — Она начала умело ласкать его.
Мысленным побуждением Олега было оттолкнуть её, но тело было словно парализовано и воля окончательно сломлена. Да и умело возбуждающие плоть нежные прикосновения принудили покориться…
Уже после всего, погружаясь в спасительное, отрешающее его от страшной реальности забытье, он с горечью осознал: Я такой же, как эта дрянь…
Эта мысль странным образом успокоила его, он больше не сомневался, что утром сделает все необходимое для спасения себя и этой женщины.
Она разбудила Олега в шесть часов утра и, несмотря на столь раннее время, уже была одета. Удивляясь своему аппетиту, он хорошо позавтракал. Нина посоветовала сбрить щетину, которая могла вызвать подозрение у бдительных постовых милиционеров. Бритва в ванной нашлась. Скобля намыленные щеки, Олег с омерзением думал о предназначении этой бритвы в ванной комнате одинокой женщины. Скорее бы уйти отсюда и никогда здесь больше не появляться, забыв это нереальное в своей страшной нелепости происшествие. Ему нестерпимо захотелось чудесным образом оказаться сейчас дома, с женой и Дашуткой.
Но реальность требовала избавиться от чемодана. Нина в белоснежной кофте и черной юбке, накануне так напомнившая ему одноклассницу, перед выходом заставила его посидеть на диване под картиной с черной розой, протянутой зелеными руками мужчины обнаженной розовой женщине. Помолчав, они словно по команде поднялись, и Олег, преодолев отвращение, поднял тяжеленную ношу и пошел к выходу. На улице каждый прохожий заставлял учащенно биться его сердце и сжимать челюсти, чтобы не застучали от страха.
Но им повезло. Доехав до вокзала, они сели в пригородную электричку. Ранним будним утром люди ехали в город, в противоположном направлении электрички были почти пустые. Пока все шло по плану. Переходя из вагона в вагон, они нашли то, что им было нужно: полностью выбитое окно в тамбуре, сквозь которое мог пролезть чемодан.
Она вроде все продумала, но нервы были на пределе: в любую минуту в тамбур могли войти люди, кто-нибудь мог обратить внимание на них, везущих обвязанный веревками старомодный чемодан.
И как только за окном замелькали сосново-березовые перелески, а электропоезд, замедлив ход, начал преодолевать подъем, Олег, поднатужившись, приподнял чемодан, просунул в окно и с силой вытолкнул его. Испуганно схватившись за руки, они поспешили пройти в вагон.
Олег хотел выйти на следующей остановке, но хладнокровная спутница остановила его.
— Когда найдут чемодан и начнут всех спрашивать, наверняка могут вспомнить нас, вышедших рано утром на пустынной платформе. Через четыре остановки будет крупная станция, и в толпе на нас не обратят внимания.
Все было правильно, но до чего же Олегу хотелось быстрее покинуть эту проклятую электричку!
Его спутница оказалась права: на крупной узловой станции, протиснувшись сквозь толпу пассажиров, они пересели на встречный поезд и незамеченные вернулись в город. В дороге оба молчали. Говорить, в сущности, было не о чем. Нина даже успела подремать.
Олег не мог успокоиться: Вот уж погулял так погулял! Идиот несчастный. Все, хватит, ни к одной девке на улице больше не приближусь. Буду вечерами сидеть дома и Дашку воспитывать. Ни одна баба не стоит покоя моих домашних.
От ужаса потерять все и вдобавок оказаться в тюрьме сжималось сердце. Скорее бы вокзал, а там надо быстрее исчезнуть с глаз этой женщины, раствориться в многомиллионном городе. Вот только как от неё избавиться?
Но Олег зря волновался: его спутница опять проделала все легко и просто. На привокзальной площади она решительно повернулась к нему.
— Ну вот и все. Спасибо, что помог. Мне в эту сторону, тебе — в другую. Может, когда-нибудь и встретимся, Мишенька. — И пошла прочь не оглядываясь. Все хорошо, вот только издевательски ироничный тон, каким она произнесла его вымышленное имя, ой как не понравился Олегу! Ну да ладно, пусть теперь попробует разыскать. И он, не испытывая больше судьбу, поспешил в подземный переход, ведущий в метро.
Прошло десять дней. Жена, давно отвыкшая от ранних возвращений мужа домой, видя его вечерние игры с дочкой, попытки мыть посуду и ходить в магазин, чувствовала неладное. Но не мог же Олег на её робкие вопросы отвечать откровенно. И каждую ночь, словно искупая вину, он стремился к близости с ней. Чувствовала, ох, чувствовала беду жена, но крепилась, молчала. И за это Олег был ей очень благодарен.
С каждым днем страх притуплялся, как и чувство стыда за уступки той омерзительной бабе. Ну да ладно, вроде бы все кончилось благополучно.