Электропрохладительный кислотный тест
Шрифт:
– А мне все равно!
Это было как раз то что надо для таких, как Клер, Клер, которая думала, что она сходит с ума, – голос впавшей в бредовое состояние женщины, женщины, испытывающей наркотическое возбуждение, да к тому же усиленный так, точно рвался из нутра каждого, кто был в комнате, точно раздавался в каждом мозгу. А покровитель Клер, ее импровизированный гид, вновь заключил ее в объятия и сказал: «Это они сделали такую запись. Это всего лишь мистификация. Ее Хью Ромни придумал». Ну что ж, это было похоже на правду. Хью был актером, превосходным сатириком, а также мистификатором и проказником… И действительно, в промежутках между воплями несомненно раздавался усиленный микрофоном голос Хью:
– Дамы и господа, в соседней комнате находится коп, который развалился на части! Может, кто-нибудь сходит туда и соберет его обратно!
– Р э й! Р э-э-э-э-э-э й!.. Это просто изумительно!..
Потом вновь голос Ромни:
– Нет ли у кого-нибудь транквилизаторов? В соседней комнате с одним человеком случилась маленькая неприятность.
Соседняя комната служила прихожей большого зала, в котором начала свой путь Клер. Там сидела на полу девушка, вконец обезумевшая. Готовая клиентка для кислотных ветеранов. Такие вещи случаются, и тут нужно… и до Проказников, как и до прочих верховных жрецов кислотного мира, дошел слух о том, что в соседней комнате сидит и вопит девушка. А мне все равно! совершенно невменяемая. Норман Хартвег и Ромни вошли туда и увидели девушку, которая была бы весьма привлекательной, не будь у нее так искажено лицо, кроме того, у нее была повреждена нога, и она пронзительно кричала: «Мне все равно!» и «Р э-э-э-э-э й!», а вот и тот самый Рэй собственной персоной, и Ромни смотрит на Рэя и сразу видит в чем дело. Рэй – высокий парень со стрижкой «ежик», в футболке и безрукавке, а может, жилете, очень хорошо подчеркивающем его мускулы. Он похож на матроса, случайно затесавшегося в компанию хиппи, и теперь он хочет знать, что за чертовщина тут творится…
– Рэй!
Трудно подобрать для успокоения Всеравношки менее подходящего типа. Здесь нужны специалисты, и мы с вами их имеем, здесь собрались величайшие кислотные специалисты на свете – Ромни, Норман, Зануда – он входит – входит и Бэббс – они гурьбой обступили ее Забота! – вспомните Рэчел Райтбред! такое уже случалось! – и специалисты по наркотическому безумию дают свое заключение:
– …не борись с этим… – …не сопротивляйся… – …не принимай и не отвергай… – …плыви по течению… – …ты в руках специалистов…
…специалистов – и Проказники устраивают над ней дискуссию, льются и льются музыкальные рифы слов – и тут Ромни раздобыл немного торазина, транквилизатора, помогающего прерывать скверные элэсдэшкые полеты, и он говорит:
– Вот, прими это…
…прими это – Всеравношка и Рэй смотрят на этого разодетого как на маскарад наркомана, стоящего тут в компании разодетых как на маскарад наркоманов, совершенно чумовых, пытающегося всучить ей капсулу Бог знает чего – черная магия – и Рэй отшвыривает от себя торазин, отшвыривает его и Всеравношка, капсулы рассыпаются по полу, а Всеравношка начинает:
…рампарвмпарампарррампаааарампарррам – бормотать себе под нос, то выходя из своего бредового состояния, то вновь в него впадая, то и дело хихикая, а они говорят друг другу, ага, сейчас все пройдет, и тут:
– А мне все равно!.. Рэй!.. Рэ-э-э-э-эй!.. Ах, что толку!.. Секс!.. Рэй! Секс!.. Мне все равно!
Н у и фразочка! – она застревает в голове Ромни. Он не в силах от нее избавиться. Истошный вопль девушки оглашает весь зал, потому что Бэббс уже приволок микрофон и держит его перед ней, прямо на глазах у Рэя, заботливо, точно именно это и поможет. Рэй бессмысленно вертит головой. Бэббс пропускает все это через микрофон, чтобы сделать частью теста – не отдельным происшествием, но единым и всеобщим, замкнувшимся в себе безумием – Мне все равно! Ромни смотрит на Бэббса: ему все равно! ну, Бэббсу, положим, не все равно, одной его части, но другой он ревностно служит Тесту, Архивам – безумие для Архивов, прикольное безумие на магнитной ленте в Архивах, Всеравношка в Архивах Проказников, а крик разносится по всему залу, проникая в мозг каждого, в том числе и в мозг Клер…
Ромни не в состоянии выбросить из головы этот бессмысленный крик «М н е в с е р а в н о», для него это все превращается во Всеравношный Тест, и он снова подходит к микрофону, теперь у него есть цель, и в микрофон льется его голос:
– Послушайте, эта девушка теряет рассудок! а вам все равно? Эта девушка разваливается на части! а вам все равно? Эта девушка распадается на ломтики хрустящего картофеля! а вам все равно? Эта девушка повержена в прах, в ее глазах уже нейлоновая пустота! а вам все равно?
…и все стало яснее ясного. Каждый, кому не все равно, должен что-то сделать, хотя бы излить на нее Энергию, поделиться с ней Пространственной Пеной, если ему и вправду не все равно. Для Ромни это стало тестом, он чувствует, что должен узнать, до какой степени ему не все равно…
Мне все равно!.. – она пронзительно кричит…
А ему не все равно! – он это чувствует, он чувствует, как растет в собственных глазах…
…а в это время наматывается на катушку магнитная лента, где все это уже записано.
В конце концов, даже на Тесте в Уоттсе они берут верх, и те, кто далек от пирога, начинают расходиться, а несгибаемые сторонники Проказников и немногие первооткрыватели вроде Клер Браш все еще там, и Норман знает, что уже близок его волшебный час, а Зануда, облаченный в синий костюм мальчика-слуги, встает и начинает забавный и чудесный медленный танец под музыку, которая просто идеальна… а Пейдж возится за его спиной с прожекторами, кинопроекторами и диапроекторами, он создает и впрямь великолепный яркий коллаж, движущиеся проекции поверх неподвижных… и Проказники сидят, пораженные и очарованные, а он неторопливо вносит изменения в абстрактные узоры и проекции диапозитивов, и… все это образует единое целое… все совпадает…
Часов в шесть утра опять копы, и на этот раз специалисты по наркотикам, шестеро в штатском, – и один из несгибаемых трехчасовых первооткрывателей подходит к ним и, лучась абсолютной кислотно-чумовой искренностью, заявляет:
– Послушайте, у меня больше Информации, больше… Информации, даже на кончике мизинца… Моя Информация настолько превосходит вашу, что… э-э… – по его искаженному умственным напряжением лицу видно, что не находится метафоры, не существует такого изощренного сравнения, какое можно было бы придумать, пользуясь английским языком, в общем-то достаточно вместительным, чтобы выразить, как именно превосходит, и поэтому на лице его вновь появляется выражение приторной искренности, уже не такое сияющее, и он говорит:
– А не раздобудете вы нам сигарет? У нас уже все кончились.
Как ни странно, один из копов послушно удалился и очень быстро вернулся с блоком «Кула», который и пустил по кругу. Часам к девяти утра в зале остаются лишь Проказники, Клер и еще несколько человек – а копы все прибывают, – и наконец они говорят Бэббсу, что пора всех выпроваживать, уже взошло лос-анджелесское солнце, идут на работу послушные уоттсовские негритосы… и Проказники гурьбой выходят на залитую лос-анджелесским солнцем улицу – Дьявол с украшенным серебристыми звездами оранжевым лицом, высокий растрепанный парень с полусеребряным, полузолотым лицом, размалеванные светящейся краской психи гурьбой выходят в девять утра из хладного инкубаторного Обиталища Демонов на залитую солнцем улицу…