Электропрохладительный кислотный тест
Шрифт:
ПРЕДПОСЛЕДНИЙ КОСЯК ВО ВСЕЙ МЕКСИКЕ
он вынимает его из кармана и закуривает. Может, завязать с травой на время. Ну коне-е-е-ечно.
А ТЕПЕРЬ ПОВЕРЬ ВО ВСЮ ЭТУ ЧУШЬ ПРО ИЗМЕНЕНИЕ С ПОМОЩЬЮ ПРИМИРЕНИЯ. КОТОРУЮ ТЫ СТОЛЬКО УТВЕРЖДАЛ. ПОВЕРЬ В НЕЕ, ИНАЧЕ ТЫ ПРОСТО КОНЧЕНЫЙ ЧЕЛОВЕК, МАЛЬЧИШКА ТРУП ХОДЯЧИЙ НА ВЕКИ ВЕЧНЫЕ, И ГОЛОС ТВОЙ СТАНЕТ, В КОНЦЕ КОНЦОВ, НЕВНЯТНЫМ, КАК НЕВНЯТНО БОРМОТАНИЕ ВТОРЫХ ГОЛОСОВ В СОБОРЕ!
А теперь, когда я привлек ваше внимание, – если он сидит неподвижно, натиск в ушах спадает, он может сосредоточиться, проявить тотальную заботу, ровный, ровный мир втекает в данный момент, никаких прошлых страхов, никакого предчувствия грядущих ужасов, только данный момент, этот
XXII
Diablo!
Горянка терпела компанию Бэббса, Гретхен, Уокера во имя великой идеи она серьезно так считала… но стоило ей задуматься, как выходило, что из-за Кизи, Горянка была уже на восьмом месяце беременности. Автобус, Фильм – все переживало полнейший застой и тонуло в глубокой трясине. Однажды из Мексики пришла бандероль – магнитная лента Горянке от Кизи. На ленте был его голос. Качество записи было таким скверным, что она почти ничего не смогла разобрать, – она поняла лишь, что он находится где-то в джунглях, страдает чудовищной паранойей и выкуривает огромное количество травы.
АХ, МИЛЫЙ МЕРТВЕЦ!
Потом Бэббс принял решение направить автобус в Мексику. Их и самих беспокоила легкая паранойя из-за шума, поднявшегося по поводу Кислотных Тестов. Спустя два дня после того, как в газетах появилось сообщение о том, что Кизи находится в Пуэрто-Валларте, добропорядочно-фискальная калифорнийская пресса разродилась свежей потрясающей новостью: ДРУЖКИ КИЗИ УСТРАИВАЮТ В ЛОС-АНДЖЕЛЕСЕ ВЕЧЕРИНКУ С ПРИЕМОМ ЛСД – сенсационным материалом об Уоттсовском Тесте. Но главная причина заключалась в том, что они уже были не в состоянии все это выносить: даже Бэббс. Лишь бы двигался этот треклятый автобус, остальное неважно.
На долю Горянки выпало еще одно тяжкое испытание. В Сан-Франциско она должна была предстать перед судом по обвинению в хранении марихуаны результат ареста на крыше. Все переполнявшее общество дерьмо, от которого Проказники избавились было за годы изнурительного посвящения в тайну, – все это дерьмо обрушивалось на них теперь лавообразными потоками. Горянке, которая была уже на сносях, приходилось сидеть там, точно пленнице в бамбуковой клетке, пока добропорядочный мир выставлял ее в качестве трофея на всеобщее обозрение, кудахтал, увещевал и журил, а потом качал головой и проливал над ней слезы. Одурманена, совращена и покинута, несчастное юное создание. Даже из такой ситуации она в присущем Проказникам стиле сумела извлечь для себя кое-какую выгоду, хотя ей и приходилось играть в открытую – дабы дать им возможность довести свою игру до конца и не быть им при этом в тягость. В отношении нее их фантазия заключалась в забрезжившей для этой бедняжки заре новой жизни, а отнюдь не в кратчайшей дороге в Мексику, но это была их фантазия.
20 марта Горянка явилась в суд в красном платье на четыре дюйма выше колен – а было это задолго до того, как успели примелькаться мини-юбки, – и дьявольски беременная. В зал суда она вошла в сопровождении Кавалера Зануды. На протяжении всего процесса Зануда был великолепен. Он олицетворял собой ее здравомыслие. Сопровождая Горянку, он появился в зале суда в зеленой вельветовой рубашке, желтых эластичных брюках-букле и красных башмаках, а когда репортерам понадобилось, чтобы читатели уронили слезу над судьбой несчастной подсудимой, он напустил на себя такой добродетельный вид, что стал просто неотразим.
– Мы должны сделать все возможное, – говорил он, строя под своими принц-вэльянтовскими локонами мину почестнее, чем у любого президента Студенческого Совета, – чтобы поставить Кэролин на ноги и вырвать ее из лап преступного мира, – разумеется, в суде была в ходу фантазия, по которой ее знали как Кэролин Адаме. – Я намерен стать в ее жизни твердой стабилизирующей силой, – испуская желто-зеленое сияние. Она многое недооценивала.
– Кажется, я недооценивала и тебя, – сказала Горянка. Веселого тоже хватало. Поведение, рассчитанное на то, чтобы вышибить в суде слезу, входило в фантазию, разработанную совместными усилиями с участием ее адвоката. Все как бы внимательно посмотрели на нее, обмозговали ситуацию, и – хм-м-м-м – да она же просто несчастная обманутая девушка, которую умыкнули из дома, двадцати лет от роду, вчерашний подросток, вы же понимаете, к тому же уже более семи месяцев как в интересном положении, будучи совращенной демономискусителем Кизи, бежавшим, предоставив ей взять на себя в суде всю ответственность за хранение наркотиков, и вдобавок бросившим ее и будущего ребенка на произвол судьбы. Прррррокурор был с этим согласен, ее адвокат был с этим согласен, судья был с этим согласен. Так прошла игра в Правосудие. Но где же был демонискуситель Кизи, столь стремительно бежавший, источая из обеих ноздрей наркотический дух, казалось, все вознамерились любезно читать ей нотации о том, каким хорошим уроком должно послужить ей преступление Кизи.
Ее адвокат, Стивен Дедайна, произнес:
– Кэролин – не наркоманка, она не питает склонности к наркотикам. Единственное, к чему она склонна, так это к постоянной передозировке заботы о людях, которые далеко зашли. И если бы не эта ее неординарная склонность, подсудимая не стояла бы в столь неординарном месте в столь неординарный момент.
Короче, 22 марта Горянка отделалась штрафом в 250 долларов за хранение марихуаны. И все же, если Кизи и покинул ее в беде, это была беда, которую им не суждено было понять и через миллион лет.
Путешествие в Мексику представляло собой автобусную поездку в самом отвратном ее варианте. Пока автобус, подпрыгивая и испытывая чудовищную качку, катил по пустыне, беременная Горянка пыталась удержаться на месте и с трудом сдерживала раздражение. Она чувствовала себя двухсотфунтовым куриным яйцом. Но вновь тронуться с места!.. это было самое главное. Хуже того, что ей уже довелось испытать, ничего не бывает. А сейчас несомненно происходило кое-что значительное. Автобус, казалось, выходил из строя каждые двадцать миль, и Бэббсу приходилось как следует потеть над очередным ремонтом. Все флюиды вокруг были весьма скверные. В основном из-за трупов. Чахлые кактусы, бурая навозная пыль и разбухшие трупы – собаки, койоты, броненосцы, корова, все со вспученными животами и дохлые, вздутые от газов и дохлые, Бэббс, Гретхен, Фэй с детьми, Уокер и Горянка.
На этот раз фантазию выдал Чума. Чума связался с ними, и уже прикатил на своей старенькой легковушке Хейджен. Теперь автобус спешил на тайное рандеву с ним в Масатлан. Кизи спешно перебрался в Масатлан после большой паники в Пуэрто-Валларте.
В общем-то, в Пуэрто-Валларте Кизи и в самом деле было чего опасаться. 16 февраля, спустя два дня после того, как в калифорнийских газетах появилось сообщение, начальник мексиканских Федералес Артуро Мартинес Гарса приказал прочесать Пуэрто-Валларту. На улицах стали останавливать всех странных, богемного вида американцев и тому подобное. Однако Кизи уже успел унести ноги, сбежав обратно в Масатлан. Чума назначил рандеву на масатланском пляже – в указанный день, в указанный час.
Бэббс день и ночь гнал автобус через необозримую трупную пустыню, отчаянно стремясь поспеть вовремя, автобус то и дело выходил из строя, все были больны, не только Горянка, но он гнал и гнал вперед, точно это был вопрос жизни и смерти. И наконец – Масатлан, море, длинный изгиб набережной – они добрались. Их несло течением, и течением невероятно отвратительным, но они добрались, они подкатили к месту сбора – Кизи нет. Нет ни Чумы, ни Хейджена.
Это уже был перебор. После того, что они вынесли, и такая изощренная, но вполне предсказуемая наёбка. Нелегко было сохранять спокойствие, сидя на взморье в этом превращенном в сплошной огненно-яркий прикол автобусе, какого еще не видела Мексика, это уже был перебор, но они сидели там, совершенно измочаленные, а время шло, час за часом. У мексиканцев они, однако, пользовались шумным успехом. Ничего подобного тем еще видеть не доводилось. Они то и дело твердили: «Diablo!» Женщины прятали детей под юбками. Вокруг автобуса собралась целая толпа местных жителей, обнажавших свои фуксиново-красные десны в отвратительных туземных ухмылках и таращивших на безумцев глаза.