Элем
Шрифт:
Мелькают сценки из прошлой жизни вперемешку с откровенным абсурдом. Лица, предметы, здания. Я продираюсь сквозь них, словно через загустевший воздух, цепляясь за что попало руками. Всё, к чему я прикасаюсь, становится резиновым и липким. Потом упругость окружающей среды внезапно ослабевает, сменяясь полной своей противоположностью: теперь перед моими пальцами твердь расступается, превращаясь в студень, и в движениях появляется чрезмерная лёгкость, будто я сбросил половину своего веса.
– Ты знаешь, как меня зовут?
– спрашиваю улыбчивого парня с золотой
Мы дружили в раннем детстве. Потом интересы наши резко разошлись, а вместе с ними — и дороги. Он загремел на зону, где и обзавёлся дорогими искусственными зубами.
– Да кто тебя знает, - небрежно отмахивается он.
– А ты?
Тот же вопрос адресован пышной блондинке в мини-юбке. Она когда-то «сделала из меня мужчину», в терминологии гопников провинциального городка.
– Дурачок!
– хихикает она и сворачивает свои пышные губки в трубочку.
Доля правды в этом есть. Может, и все сто процентов.
Иду дальше, вглядываясь в глаза встречных, словно необходимая мне информация набита там крупным типографским шрифтом.
– Никто не знает?
– кричу, и голос мой полон злого предсмертного веселья.
Передо мной — огромный аквариум. Высотой, пожалуй, со стандартную пятиэтажку. На сколько километров он простирается в стороны, сказать невозможно. В глубину — тем более. Я замечаю в нём важно плавающих рыбок разноцветных мастей и... людей. Играющих в домино, распивающих пиво, стоящих в очередях. Протягиваю руку к стеклу, но стекла нет — мои пальцы погружаются в воду.
Делаю шаг вперёд и оказываюсь внутри аквариума.
Прислушиваюсь к своему дыханию — оно напрочь отсутствует. Значит, поэтому меня не сотрясает кашель от попавшей в лёгкие воды. Или не поэтому. Выхожу из аквариума на «воздух» и захожу обратно несколько раз, чтобы убедиться, что ловушка не захлопнулась. Получается, что нет. Пока нет. Делаю попытку проговорить вслух первую пришедшую на ум фразу и не испытываю с этим никаких затруднений. Люди поворачивают головы в мою сторону, и мне становится неловко за выбор нелепых слов. Кто же знал, что они прозвучат?
– Никто не знает?..
Обрываю себя, едва начав. Их подсказки мне больше не нужны. У меня уже есть ответ.
Калейдоскоп перед глазами. Элем. Тёзка. «Учреждение №322», ярус четвёртый, место «девятьсот сорок пять».
Хорошенько встряхиваю ЕГО и дожидаюсь появления осмысленности в ЕГО глазах, прежде, чем сказать:
– Поживёшь вместо меня шизофреником. Ладно?
Мне больше не нужно торопиться. Теперь они найдут ЭТО ТЕЛО. Точную мою копию: в мыслях, поступках, знаниях, привычках. Но не меня. Моя уверенность в этом черпается из самого надёжного на свете источника — из ниоткуда. Вряд ли они даже когда-нибудь поймут, что им подсунули фальшивку. А сама «фальшивка»? Вдруг у НЕГО получится когда-нибудь то же, что получилось у меня?
– Извини, если что.
Навязчивая картинка возникает перед глазами: суровая команда Виталика пинает ЕГО казёнными сапогами. Гоню её прочь.
В последний раз иду по улицам Элема, но в моей душе — не печаль, а азарт. Когда времени не стало, такие слова, как «всегда» и «никогда» теряют всякий смысл. Мне, конечно, придётся к этому привыкнуть.
Цветочница стоит на своём обычном месте и даже, кажется, впервые на моей памяти продаёт что-то. Жду, когда она освободится.
– Я попрощаться, - сообщаю ей эту бесполезную новость.
На мгновение мне кажется, что в её глазах блеснули слёзы.
– Если хочешь, пойдём со мной, - говорю торопливо, но тут же спохватываюсь — большей глупости сказать просто невозможно.
Заталкиваю слова руками обратно себе в рот, чем вызываю у Цветочницы приступ весёлого смеха.
Целую её в щёку и, не оборачиваясь, ухожу прочь.
На окраине города меня ждёт Фальк. Гадаю, будем ли мы с ним обниматься на прощанье. Наверное, нет. Но зачем тогда он здесь?
– Я сотру дорогу, когда ты отойдёшь на безопасное расстояние, - поясняет он.
– Решение должно быть бесповоротным, иначе это — баловство. И тебе совершенно незачем спрашивать меня, кто я такой.
Киваю ему в знак согласия.
Иду по красной галечной дороге. Смотрю под ноги. Не оглядываюсь назад. В ощущениях сплошное d'ej`a vu. Я столько раз безрезультатно проделывал этот путь, что воспринимаю его механически. Подкрадывается страх, что сейчас мир вокруг потускнеет, и я найду себя лежащим на полу в каком-нибудь грязном подвале. А то и привязанным к креслу, взирающим на благодушного доктора с пыточным инструментом наготове. Глубоко сидящие во мне голливудские картинки одна за другой плывут перед глазами.
Но мир не рушится, и примерно через полчаса бойкого хода я замечаю, что дорога пошла резко вверх. Это что-то новенькое в её репертуаре. Удваиваю усилия. С меня ручьями льётся пот, и ноги начинают по-настоящему гудеть — вот так сон!
Цепляюсь руками за камни, потому что уже не иду, а карабкаюсь по крутому склону. На пальцах кровь. Грудная клетка вздымается, стараясь захватить побольше кислорода. Очередной уступ остаётся позади, и я оказываюсь на небольшом плато — буквально пять на пять метров. Валюсь от усталости на «землю». Набираюсь сил. И только после этого решаюсь оглянуться назад.
Где-то далеко внизу раскинулся древний Элем. С его башнями и небоскрёбами. С парками и стадионами. С диковинными учреждениями и предприятиями. С миллионом жителей, беззаботно прожигающими золото в обмен на развлечения. Прощай! Я больше не увижу тебя никогда.
Поднимаюсь. По бокам плато — остроконечные пики гор в голубоватой дымке. Впереди — тропинка, рассекающая скалы надвое. Мне туда.
Проход настолько узкий, что приходится иногда протискиваться боком, сдирая со спины кожу. Но страха застрять в этой щели нет — она сшита специально под мои габариты. Для полноты впечатлений под ногами попадается всякий мусор, но это не черепа рыцарей, шедших здесь до меня: осколки камней, обломки деревьев.