Элемента.L
Шрифт:
После ужина Дэн нашел Альку в её комнате, которая находилась почти рядом с комнатой Дэна. Как бы ни был приятен вечер с родителями, но она не собиралась заканчивать день в постели с книжкой. Когда пришел Дэн, она уже заканчивала макияж, видимо, чтобы отправиться с друзьями в клуб.
– Скажи, ты знаешь, что такое Бирюзовая чума?
– начал Дэн без предисловий.
– Это та, которой болеют Азуры? - спросила она, не поворачиваясь от зеркала.
– Да, от которой они умирают, - уточнил брат.
– Я знаю, но тебе-то оно зачем?
Алька красила ресницы, смешно открывая рот.
–
– спросил он, усаживаясь, напротив.
– Обязательно!
– огрызнулась она, - Давай говори за чем пришел и вали!
– Я уже сказал, - невозмутимо ответил Дэн.
– С чего вдруг интерес к теме, которая тебя вообще не касается?
– Меня касается. Ты знаешь, что у Шейна есть дочь?
– Да, Виолетта, кажется, - всё так же, не отрываясь от зеркала говорила Алька.
– Виктория, - поправил ее Дэн.
– Тебе то что до нее? Она живет где-то в Италии. Шейн приводил ее как-то в институт. Такая же бледная трепонема, как и все азуры, только с голубыми волосами.
– Как Мальвина что ли?
– уточнил Дэн.
– Кто?
– повернулась к нему, наконец, сестра, - Скорее уж как Хацунэ Мику.
– Кто!?
– не понял ни буквы Дэн.
– Хацунэ Мику - почти по слогам повторила девушка, - японская певица вообще-то.
Дэн мысленно уже взывал изо всех сил к Лулу. Не хватало еще перед собственной сестрой предстать идиотом.
"…японская виртуальная певица...технология семплирования голоса живой певицы ... имя выбрано путём сочетания слов хацу (яп. ?, первый), нэ (яп. ?, звук) и Мику (яп. ?, будущее)... основой для «голоса» Мику Хацунэ стал голос японской сэйю Саки Фудзита... 16 лет, при росте 1 м 58 см она весит 42 кг... основным цветом её волос является бирюзовый или аквамарин... лук-порей является её отличительным атрибутом..."
Из всей этой тарабарщины он не понял ни слова, но суть всё же ухватил.
– А, мультяшная японская певица, - выдал он с видом знатока, делая упор на слово "мультяшная" и подумал, что только бы Алька по ее атрибуты ничего не сказала. Он так и не понял, причём там лук-порей.
– Да, мультяшная, - равнодушно повторила девушка и встав из-за стола, ушла к шкафу, снова повернувшись к брату спиной.
– А почему у дочери Шейна такие волосы?
– спросил он опрометчиво.
– Ну, наверно, потому что она больна Бирюзовой чумой - всё же посмотрела на него Алька как на идиота.
– Ты не могла бы присесть и рассказать мне все что ты об этом знаешь?
– разозлился Дэн.
– Меня, признаться, достало разговаривать с твоей жопой.
– Меня, признаться вообще с тобой разговаривать достало, - огрызнулась она, но тем не менее села на стул напротив него, демонстративно закинув ногу на ногу и сложив на груди руки, - Спрашивай!
– Почему волосы становятся голубыми?
– сухо спросил Дэн, не обращая вниманиея ни на ее тон, ни на ее позу.
– Потому что при разрушении клеток крови освобождается большое количество кобальта, который и придает волосам странный цвет. Чем сильнее болезнь - тем ярче волосы. Причины возникновения неизвестны, - несмотря на нежелание вроде как разговаривать продолжала
– А как долго такие больные живут?
– сухо, как врач, спросил Дэн.
– Особо статистики нет. Во-первых, азуров в принципе мало, во-вторых, они долгое время пытались держать это в секрете. Но, говорят, некоторые заболевают не сразу, потому живут дольше, некоторые заболевают чуть ли не в младенчестве и почти сразу умирают. Я работала с одной старушкой, так она заболела почти в семьдесят лет и умерла даже не от этой Чумы, а от старости.
Алька переменила позу, явно сменив гнев на милость, расслабившись на стуле и наклонившись к Дэну. Он молчал, боясь пропустить хоть слово, она продолжила:
– Честно говоря, я знаю очень немного. И я работаю в-основном с биологическим материалом, то есть с кровью. Но я видела под микроскопом "приступ"! Прямо у меня перед глазами секунду назад стабильные клетки внезапно растеклись, образуя чернильные пятна.
Дэн слушал, затаив дыхание. К счастью, Алька и не думала останавливаться, активно подкрепляя свой рассказ жестами:
– Буквально за несколько секунд эти пятна посветлели и стали голубовато-зелеными с множеством мелких темных включений, похожих на пыль. И мне сильно повезло, что я не забыла включить камеру на микроскопе! Теперь это единственная запись Чумы in vitro.
– Офигеть!
– только и смог произнести Дэн.
– Нет, офигеть это то, что оставшийся образец в пробирке в то же время тоже "перенес приступ". И когда я стала отбирать следующую пробу, там уже всюду была эта бирюзовая муть. Представляешь?
– Не представляю, но вижу - ты у нас гения!
– неожиданно выдал Дэн.
– Ладно, не подлизывайся!
– парировала сестра, - Мне просто повезло! И все что я знаю, в принципе, я все тебе уже рассказала. Так что можешь идти.
– Погоди! Скажи, а как ты думаешь, почему кровь других асов этой болезни не подвержена?
– А кто сказал, что она не подвержена? Теоретически мембраны клеток наших эритроцитов аналогичны. Более того, они аналогичны даже с мембраной человеческих эритроцитов. Только у людей, образно говоря, внутри клетки гемоглобин, у азуров– кобальтоглобин, у венов– никелеглобин, у кер– купроглобин, а у нас - ферроглобин.
– Чем же наш ферроглобин тогда отличается от человеческого гемоглобина?
– спросил Дэн, хоть Лулу в его голове уже что-то говорила про ГЕМ.