Элементарно, Ватсон!
Шрифт:
— Неудивительно, — ответил Слай. — Но, думаю, мы скоро отправимся на улицу, так что для беспокойства нет повода.
— Не знаю, зачем ты его держишь, — заметил Слабак, когда дворецкий вышел. — Если бы мне пришлось семь дней в неделю созерцать его физиономию, я давно бы помешался. Уверен, что твоя проблема не в этом?
Я непроизвольно напрягся. Слай заметил это, улыбнулся мне, потом сказал:
— Думаешь, Слабак прав, Макс?
Хэнслоу обернулся, лишь сейчас заметив мое присутствие. Поморщился и уставился в точку над моим
— О, я не знал, что вы здесь, доктор Тиндэйл. — В его голосе звучало недовольство. Следует отметить, взаимное.
— Нет, Слабак не прав, — ответил я на вопрос Слая. — Что бы ты делал без Дигби?
— Верно, — отозвался Слай. — Для моего так называемого благополучия он незаменим. А теперь, Слабак, скажи: что выгнало тебя на улицу в столь ужасный день?
— Преступление, Кролик! Преступление! Мне нужна твоя помощь! Господи, ну почему у тебя нет телефона!
— Телефоны меня нервируют.
— Но в городе у тебя есть телефон!
— Да, но город сам по себе нервное место, поэтому там я его не замечаю.
— Ладно, неважно. Ты поедешь со мной в Холдерс-Кроссинг?
— А что случилось в Холдерс-Кроссинге?
— Пропал полковник — и, судя по всему, дело нечисто.
— Случаем, не полковник Харрис? — встревоженно спросил Слай.
— Он самый. Шериф Андерсон звонил мне и буквально умолял о помощи. Упомянул и тебя, Кролик. Куда ж я без моего Ватсона? И… э-э-э… вы тоже можете поехать, если хотите, доктор Тиндэйл.
— Мы будем рады оказать любую посильную помощь, — ответил Слай. — Верно, Макс?
Мы не впервые сопровождали Слабака в подобных экспедициях. Я оставил попытки убедить Слая, что таким образом мы только подпитываем заблуждение Хэнслоу, будто он американский Шерлок Холмс. Кролик справедливо заметил, что Слабак никогда не претендовал на лавры своего кумира. «Разумеется! — сказал я. — Мой дорогой Слай, пропасть между этими разумами почти так же широка, как разделяющий их океан!»
«Вовсе нет, — тихо возразил Слай. — Слабак совсем не глуп».
С тех пор я держал язык за зубами. Иногда с друзьями нужно соглашаться, даже если в душе ты считаешь иначе.
У Слабака Хэнслоу была еще одна мания — автомобили. Я слышал, что он снес свою конюшню и воздвиг на ее месте строение, в котором умещалось не меньше десяти машин. Эта одержимость не вызывала такого раздражения. Благодаря ей мы с комфортом доехали до Холдерс-Кроссинга на лимузине «пирс-эрроу» пятьдесят первой серии с шофером. По пути я спросил у Хэнслоу, зачем он выскочил на улицу в грозу.
— О, вы заметили, что на мне сырая одежда! Очень наблюдательно. Я был за рулем, возвращался с другого дела…
— Я предлагал отвезти вас, сэр! — вмешался шофер.
— Да-да, лучше бы я последовал твоему совету. Проколол колесо на плохой дороге и только сменил его, как пошел дождь.
Слай спросил о другом деле, которое заключалось в поисках пропавшей собаки. Такая детективная работа была Слабаку по зубам. Рассказывая свою историю, он, кажется, немного привык к моему обезображенному шрамами лицу и теперь смотрел мне в глаза, когда отвечал на мои вопросы.
Слай спросил, что ему известно о происшествии в Холдерс-Кроссинге. Хэнслоу покраснел и признался, что почти ничего. Шериф Андерсон позвонил и сообщил, что полковник Харрис пропал.
— По его словам, есть причины полагать, что имело место преступление. Он обещал рассказать все подробно, если я окажу ему любезность и привезу тебя.
— Как мило с его стороны вспомнить обо мне, — заметил Слай.
— Я попросил, чтобы до нашего приезда там ничего не трогали. Он обещал приложить все усилия.
— Ты знал пропавшего джентльмена? — спросил я у Слая.
— О да. Ему сейчас, должно быть, уже за семьдесят. Но я много лет его не видел.
Он погрузился в мрачное молчание, однако непрерывный щебет Слабака, судя по всему, отвлекал его, и к тому моменту как мы прибыли в поместье полковника Харриса, Слай даже немного оживился.
Поместье располагалось приблизительно в трех милях за Холдерс-Кроссингом. Мы свернули на относительно широкую извилистую мощеную дорогу, которая взбиралась на лесистый склон, минуя несколько проселков, и неожиданно выходила на поляну. В конце дороги стоял большой двухэтажный дом. Не такой большой, как особняки Слая и Хэнслоу, но не возникало сомнений, что он принадлежит богатому человеку. Скромная прилегающая территория выглядела ухоженной. Подсобные дороги вели к конюшне и прочим строениям, однако других домов поблизости не наблюдалось. Окружавший поместье лес создавал ощущение покоя и уединения.
На подъездной дорожке стоял «модел-ти», грязь почти скрывала символику Управления шерифа на дверцах. Машина казалась карликом по сравнению с припаркованным по соседству намного более чистым желтым «роллс-ройсом» — великолепным автомобилем, при виде которого Слабак вздохнул.
— Сорок-пятьдесят, — сказал он. — «силвер гоуст». Шесть цилиндров; тихий, как шелест листвы.
— Полковника? — спросил я.
— О, я в этом очень сомневаюсь, — ответил Хэнслоу. — Он весьма прижимист.
— Предпочитает лошадь с экипажем?
— Нет, он продал лошадей пять лет назад, на свой семидесятый день рождения.
Хэнслоу замолчал и внезапно стал таким печальным, что я ощутил укол жалости, смешанной с любопытством. Уже хотел спросить у него, в чем дело, когда Слай произнес:
— Слабак — специалист по автомобилям и ходячий каталог машин своих соседей. На чем ездит полковник, Алоизиус?
— Полагаю, на двухдверном «форде» 1915 года, — ответил тот, оживившись. — Спасибо, Кролик. Мне приятно, что ты заметил. Я придумал схему индивидуальной идентификации автомобилей, но пока не проработал детали.