Эльф из Преисподней. Том 3
Шрифт:
— Тогда о чём ты?
— Я понятия не имею, как добраться до Земли. Знаю только, что выйти на неё можно лишь через Коцит. Но портальные пути периодически меняются, измерения сближаются и расходятся. А любые расспросы неизбежно выведут на тебя Мементо Мори.
— И что ты предлагаешь?
— Для начала — вбить тебе по гвоздю в каждую глазницу.
— Отложим этот этап. Дальше?
— Дальше… — Верилия остановилась, — Я что, правда думаю о том, как бы вас вытащить отсюда?
— И у тебя прекрасно получается, — подбодрил
— Невероятно, — пробормотала Верилия. Присела, достала тряпицу и тщательно протёрла кинжалы. Убрала их в ножны, — Значит, вот до чего дошло… Ну, получайте. Если лезть по официальным каналам нельзя, то остаётся Картограф.
И она торжествующе воззрилась на нас, будто уже смаковала нашу гибель.
— Ага. Отлично. Я должен восхититься или испугаться?
— Ни то, ни другое при встрече с Картографом не рекомендуется. С ним… сложно договориться. Он себе на уме, и обычно от него держатся подальше. Его услугами пользуются, когда иного выхода не остаётся.
— И как, клиенты довольны?
— Ну, они порой выходят из его жилища живыми, — пожала плечами суккуба.
Лютиэна подняла на меня испытующий взгляд.
— Мы же не собираемся соваться в логово какой-то твари, которую обходят стороной даже дьяволы?
— Лично я и шагу туда внутрь не сделаю, — поспешила заверить её Верилия. Я открыл рот, чтобы ответить сестре, но меня опередили.
— Вот вы где! Я что-то пропустила?
В воздухе над нашей компанией зависла Дженни.
— Какие-то вы невесёлые, — заключила она, изучив наши лица.
Верилия приглушённо выругалась.
Даже дьяволы не любят, когда нарушается утверждённый ими порядок. По этой причине мы избегали слишком оживлённых или слишком пустых улиц. Если другим городским стражникам стало известно о том, что мы натворили, просто так нас не отпустят. А там подтянутся знакомые Верилии, а за нами — жадный до поживы Тристан, случайные охотники до редких рабов…
Короче, шумиху я поднял знатную.
Посему мы раздобыли облачения, скрывавшие фигуры, и двигались по умеренно-злачным местам.
Пахло от моей накидки преотвратительно. Я постарался забыть о том, у кого отнял её (одно воспоминание о внешности того типа вызывало тошноту), и сосредоточился на дороге.
А Верилия будто нарочно выбирала кварталы, пропитанные пороком. По правде говоря, до Ашуниры я не встречал ни одного города, где так плотно гнездились бордели. Когда я преследовал суккубу в первый раз, то не особо осматривался по сторонам. Но сейчас странности выплыли на передний план.
Ашунира кишела шлюхами. Дорогие публичные дома соседствовали с притонами, парочки сношались у всех на виду, кое-какие переулки были забиты до отказа — в них разворачивались оргии.
Над Ашунирой стоял густой смог похоти.
Когда мы миновали троицу дьяволов, блаженно слипшуюся на пороге очередного заведения, я догнал Верилию и спросил:
— В Универсуме такое в порядке вещей? На Земле секс считается более интимным занятием.
В суккубе расцвела непонятная гордость.
— Нет, Минос — это уникальный случай. Госпожа Семирамида сотворила настоящий оазис разврата! До того как стать властительницей, она была суккубой, и это повлияло на её план. Правда тут здорово?
И она вдохнула полной грудью, проходя мимо распахнутой двери борделя. Изнутри доносились исполненные муки стоны.
— Любое сладострастие приветствуется тут, даже самоё тёмное. Минос — это мир тех, кто предал разум власти вожделений. Эти слова принадлежат одному поэту, побывавшему в Ашунире на заре его становления, и они понравились госпоже. Она велела высечь их над воротами своего главного дворца.
— Вот уж не подозревал, что здесь и поэты водятся.
— Поэзией занимаются не одни смертные! — возмутилась Верилия, — Там, где встречаются благодать и порок, всегда найдётся местечко для поэта. Или ты полагаешь, что дьяволы не умеют сочинять стихи?
Суккуба приняла мои слова слишком близко к сердцу и остаток пути ворчала насчёт заносчивых и бездарных смертных.
Жилище Картографа разительно отличалось от домов, расположившихся по соседству. Картограф жил в богатом районе, среди пышных особняков и ажурных мостов. Его обитель устроилась между двумя дворцами и напоминала гнилой зуб в здоровой челюсти.
Частично обрушившаяся крыша. Отчётливые пятна копоти на стенах. Голая скала, разрывавшая идеальную брусчатку, которой были выложены окрестности особняков.
И каждый шаг, который я делал к этой развалюхе, всё сильнее отделял меня от внешней Ашуниры. Затухал гомон городской суеты. У двери в дом, висевшей на одной петле, установилась плотная, душная тишина.
— Дальше я не пой… — начала суккуба, и я без лишней болтовни запихнул её внутрь. Зашёл следом.
— Ты хоть представляешь, что творишь?!.. — зашипела Верилия, однако я не слушал её.
Интерьер жилища Картографа представлял собой осколки. Обломки мебели, обломки пространства — я ощущал, как туго оно натянуто здесь, как неестественно сплетены его нити. Мироздание сотрясалось от учинённого над ним насилия.
Нахлынуло жутковатое чувство пристального взгляда. Словно кто-то внимательно изучал каждое моё движение, впитывал каждый мой шорох.
Я поднял голову, посмотрев на потолок, и встретился глазами с хозяином дома.
Глава 9
— Отродье порока с торбою страстей на плечах, дочь духа и древа, два лесных пугливых зверька; их привела на порог мой судьба. Но зачем, чего они жаждут? — пропело-пробулькало-прошептало существо, что растеклось по потолку грязной звездообразной кляксой.