Эльф из Преисподней
Шрифт:
Я рассмеялся, предвкушая ещё одно развлечение. Склонился над мужчиной, который громко читал молитву Иешуа, и похлопал его по лысой макушке.
— Возрадуйтесь, вам больше не нужно взывать к вашему богу, — сказал я, — потому что он уже здесь, перед вами. И у него закончилось милосердие.
Наверное, присутствие Лютиэны напомнило бы мне кое-что.
Я бы вспомнил, что я милостивый демон.
Я бы вспомнил, что пришёл сюда договориться о сотрудничестве.
Но так уж вышло, что вещи рядом не было, а я ещё чувствовал
Не позавидовал бы никому, кого угораздило оказаться рядом с раздосадованным демоном.
Удивительное дело, но жилища ублюдков были до ужаса однообразны. И то, что дело происходило на Земле, а не на Мундосе, картины не меняло. Как пчёлы, что рождались с одним шаблоном в крошечном мозгу, бандиты строили жемчужины своих империй вызывающе безвкусными и напичканными ловушками.
Понатыканные тут и там следящие артефакты взрывались при моём приближении. Знал бы, что этим закончится, убил бы таксиста. У сыскной службы наверняка возникнут вопросы к тому, что сегодня произошло.
Мои шаги гулко расходились по огромному холлу, посреди которого расползлась палладианская лестница [4] . На её перилах краснел росчерк, которым обозначил свою смерть очередной охранник. Он подумал, что у него выйдет то, что не вышло у десятков его коллег!
Воистину, в бандиты шли те, у кого ума не хватало даже на то, чтобы устроиться всего на ступеньку повыше — банкиром.
Мелькнула тень мысли: вытащили ли Викторию? Если да, мои спутники могут решить, что мне пригодилась бы помощь.
4
Палладианская лестница — стилевое решение раннего классицизма, выросшее из идей итальянского архитектора Андреа Палладио (1508–1580), сначала прямой подъем по широкому маршу, затем широкая площадка, стоя на которой, хозяева, будучи в выгодной господствующей позиции, встречали гостей, наконец — «плечи» новых лестничных маршей, расходящиеся на обе стороны под прямым углом к главной оси. Красота ткани, словно струящейся по такой лестнице, существенно повлияла на долгую карьеру длинного шлейфа парадных дамских платьев.
Я обернулся и оценил след из трупов и разрушений, тянувшийся за мной. Боюсь, моя репутация может пострадать.
А впрочем, сестра поймёт. Это же всего лишь люди.
Образ Лютиэны вызвал улыбку. Всё же я погорячился, устроив тут натуральный погром. Пора найти Нагиба и поговорить с ним, как взрослые люди. В том, что мы придём к согласию, я не сомневался.
Чем гнуснее преступник, тем больше ценит он силу, а стать главой кучки выродков, если ты не самый паскудный выродок, нельзя.
Появление хозяина особняка меня изрядно обрадовало. Хорошо, что не пришлось носиться за ним по всем закоулкам.
Он остановился на площадке, к которой сходились лестничные плечи.
Из-за навешанных на него артефактов Нагиб светился, как маяк в гавани, но сам внушительностью похвастать не мог. Обрюзглое лицо говорило, что он не чужд пожрать (решительно осуждаю). Пухлые руки, унизанные перстнями, напоминали сосиски. Толстые щёки, низкий лоб, ниточки бровей — всё кричало о том, что мой будущий партнёр был той ещё мразью.
К тому же он кое-кого напоминал.
— А не родственник ли ты одному жирдяю, банду которого я вырезал в Петергофе? — поинтересовался я. Сходство у них определённо имелось.
Нагиб окаменел.
— Так это ты убил Прогиба! — завопил он, и рожа у него в этот момент здорово походила на свиную.
— Матушка ваша ни фантазией, ни разнообразием заготовок не отличалась, — заметил я. В следующий миг вокруг меня разразилась ледяная буря. Тонкие иглы стремились прорваться ко мне, но я отводил их от себя закрученными потоками воздуха.
В очередной раз глас разума был заглушен жаждой мести. История старая, как сам мир.
Я раскалил побрякушки на Нагибе докрасна. Он тонко завизжал, упав и скатившись по лестнице мне под ноги. От роскошного ковра потянулись первые дымные завитки.
Я присел около вопящей туши, которая пыталась сорвать с себя артефакты. К несчастью, они успели прикипеть к плоти и снимались только с кусками кожи.
Волей я заставил воздух сдавить его челюсть. Нагиб протестующе замычал, но орать больше не мог — и правильно.
Когда человек кричит, боль немного притупляется. Разве заслуживал Нагиб снисхождения? Разве не был я героем за то, что остановил его злодейства?
Люди, подобные Нагибу, не появляются из ниоткуда. Их толкает желание возвыситься, почувствовать власть над другими. Само общество, формируя социальную иерархию, порождает Нагибов. Обезьяний цикл превосходства за счёт чужих унижений создал бесчисленные цивилизации смертных.
Кто-то должен страдать, чтобы другой чувствовал себя лучше.
Так почему бы не пострадать Нагибу, чтобы себя почувствовал лучше я?
Владелец особняка забился в предсмертных муках. На губах его выступила пена, глаза закатились. Один лишь раскалённый металл такого эффекта бы не дал. Тут постаралась воздушная удавка, сдавившая толстяку шею.
Мерзкий запах палёной плоти смешался с вонью дерьма. Нагиб обделался.
— Поживу, пожалуй, без магопия, — задумчиво произнёс я, собирая эмоции толстяка, — Неохота вести дела с засранцами.
Виктория будет спасена.
В мире станет чуть меньше плохих людей.
Я восстановлюсь от последствий обмана Ткачей.
Во имя этих целей и умер Нагиб.
Глава 26
Обратно я возвращался в приподнятом настроении. Отпечаток Ткачей практически перестал беспокоить меня — я говорю, естественно, о ментальной его части, которая повредила демоническую сущность. Порча эльфийской шкурки относилась к покушению на имущество и не была столь тяжким преступлением, как нападение на мою суть.