Эльфийка. Переполох в Академии
Шрифт:
— Правило такое.
Она глянула на табличку, потом на меня, с тем высокомерным выражением, с которым обычно спорила на темы, в которых не разбиралась, повернулась к Роману и игриво улыбнулась, шепча:
— А я люблю иногда нарушать правила. И пробовать новое. Научи меня курить, а? Вот только… — она развернулась ко мне и изобразила кукольное личико с надутыми губками: — Для детей табачный дым очень вреден. Прости, Улли, ты нас не оставишь?
Я смотрела на нее, и как будто в первый раз видела — она выше меня на полголовы, и у нее уже есть грудь, которую она сегодня особенно подчеркнула покроем платья. На самом деле, Асани была младше меня, но у эльфов календарный возраст мало что значит, выглядела она старше, и красивее, и увереннее. Я переводила взгляд с нее на Романа, опять на нее. Он отличался от всех, кого я раньше видела. Она выглядела так, как должна была бы выглядеть я, если бы прикладывала больше усилий. Все эльфы были высокими и стройными, с гладкими волосами, изящными руками и тонкими чертами лица, женщины от мужчин отличались только формой бедер и немного ростом, у эльфиек почти нет груди, так что молодых мальчиков легко принимали за девушек, это часто становилось причиной драк на Гранях. Так говорили. Я никогда не посещала таких мест, где могла бы увидеть что-то подобное. И сейчас я внезапно увидела в Асани что-то… не эльфийское. В нашем городе было много полукровок, но я никогда не могла бы подумать, что Асани — одна из них, то ли я была слепой и глухой, то ли она это умело скрывала. А сейчас перестала. Ее длинные гладкие волосы переливались холодным жемчугом, белая кожа и зеленовато-серые глаза делали ее похожей на ожившую мраморную статую, она стояла в красивой позе, изящным изгибом подчеркивая линию бедра, с рукой на поясе, с выпяченной грудью… Я ей в подметки не гожусь.
— Я бросил.
Асани перекосило, я перевела взгляд на Романа, он с кислым видом изучал Асани, она к нему повернулась и пролепетала:
— Почему?
— Потому что это вредно. И тебе, кстати, не рекомендую, от этого голос портится. Слышала вчера мой голос? Вот. Лучше не начинай, короче.
Асани замерла в замешательстве, посмотрела на меня, опять на Романа. А он улыбнулся мне:
— Ты хотела Толика навестить? Пойдем глянем, как он там, может, приберемся у него, — он открыл дверь в грохочущий переход между вагонами, следующая была открыта, и там практически от порога начиналась свежая, еще исходящая паром куча лосиных какашек. Асани закрыла нос ладонью, Роман ей широко улыбнулся: — Хочешь с нами? Нам не помешает помощь.
— Нет, мне нужно покормить птичку, — прогундосила Асани, быстренько пробираясь к двери, Роман перестал улыбаться, как только она отвернулась, помолчал, слушая ее удаляющиеся шаги, посмотрел на меня и очень тихо сказал:
— Много в жизни встречал собак, но эта сука — реально редкая.
Я с усилием сдержала смешок, хлопала круглыми глазами, он улыбнулся и протянул мне руку:
— Пойдем и правда навестим Толяна.
Я взяла его за руку, опять ощущая ту странную магию, которая от него распространялась, мы вышли в грохот, Роман открыл дверь на том месте, где она уже выглядела открытой, прошел сквозь иллюзию кучки, я рассмеялась, покачала головой:
— Как? Я вообще магии здесь не вижу!
— Это морок, в Академии такому не учат, но тебе я покажу потом, по секрету. Тебе магия навьих тварей должна легко даться, у тебя хорошая предрасположенность. Толян! Ты спишь, что ли?
— Не сплю, — лосик лежал на склоне горы из сена, вытянув длинные ноги и зарыв один рог в сено, выглядел так уютно, что мне тоже захотелось прилечь к нему. Напачкать он пока не успел, так что вагон пах подсохшим луговым разнотравьем, я вдруг страшно заскучала по дому, хотя мы еще даже не покинули Грань Ле. Роман что-то заметил, сжал мою руку сильнее, я посмотрела на него и сразу же отвела глаза — его взгляд будил внутри что-то из той ночи, желание это повторить накатывало волнами, все сильнее, я посмотрела на него, пытаясь понять, чувствует ли он то же самое. Не поняла.
Он потащил меня к дальней стене вагона, там за невысокой перегородкой лежал еще один стог сена, стояла поилка и лопата, висели на крючках всякие штуки для лошадей. Мы остановились в центре загородки, Роман вытянул шею, пытаясь увидеть лося поверх сена:
— Толян, ты бы поспал, а?
— Уснул, — понимающе вздохнул лосик, я прикусила губу, беззвучно хихикая и глядя на Романа, который смотрел на меня так, как будто я попалась.
Он шагнул ко мне, я сделала шаг назад. Он шагнул еще, я отступила еще. Он сделал еще шаг вперед, и на этот раз я шагнула к нему, мы столкнулись, рассмеялись, он схватил меня за плечи и дотолкал до стога, обнял, прижался губами к щеке возле уха, я наконец поверила, что тогда мне это все не приснилось — по телу опять хлынула эта магия, горячие волны удовольствия, он излучал их, я их как будто бы собирала с него каждым прикосновением, вдыхая его запах, прижимаясь губами к его лицу, зарываясь пальцами в волосы. Мы так смяли сено, что оно вспухло горбом и начало сыпаться на нас сверху, мы смеялись, отбивались от сена, и в итоге разворошили весь стог, он развалился, мы сели на его остатки, продолжая держаться друг за друга, но стог продолжал разъезжаться и мы упали, я оказалась на спине, Роман навис надо мной, погладил по щеке, рассматривая мое лицо так, как будто оно было чем-то интересным. Я вспомнила про свои веснушки, которые стоило бы закрашивать, и про слишком густые брови, и про некрасивые губы, и про волосы, похожие на то сено, по которому мы катались… Он поцеловал меня — и я обо всем забыла. Он делал с моими губами что-то невероятное, я не представляла, где он этому научился, и как, и что мне теперь делать, когда я знаю, что бывает так хорошо. Это было так же, как тогда у озера, но теперь как будто серьезнее, как будто мы прошли вводный курс и занялись подробным изучением отдельных тем, очень подробным, он прекрасно объяснял, я жадно училась, схватывая на лету и тут же применяя. Он касался моего лица двумя руками, постепенно спустился к шее, я тоже обняла его за плечи, за талию… Хотелось чего-то большего, гораздо большего, я знала, что это должно быть, теоретически, но мне всегда казалось, что от меня это бесконечно далеко. Но он был близко, его горячее сильное тело прижималось к моему, и я совершенно ничего не боялась, хотя понимала, что должна бы.
Он медленно отодвинулся, раскрасневшийся, лохматый, тяжело дышащий. Смотрел на меня, убирал волосы с лица, я чувствовала, как дрожит его рука, ждала, он выглядел так, как будто собирается сказать что-то важное. И сказал:
— Мне эльфийский альянс за тебя яйца оторвет.
Я невесело усмехнулась и отвела глаза — да, оторвет. Стоит моему папе написать своему учителю, и вся та цепь высокопоставленных чиновников, которая привела Романа ко мне, ударит по нему с огромной силой — на него возложили такую ответственную миссию, а он так подло предал доверие, ему прилетит вдесятеро, и всей его Грани достанется, у эльфов длинные руки и очень долгая память.
— И что, все? — хрипло спросила я, он кивнул:
— Все. Я буду тебя учить, как надо, и помогать буду. Но вот это… все. Ты проживешь долгую эльфийскую жизнь, выйдешь за какого-нибудь принца, и думать обо мне забудешь. Да? — он посмотрел на меня с невеселой улыбкой, я молчала, он кивнул: — Да. Так и будет. Вставай, Улли-ниэль, принцесса Грани Ле, приводи себя в порядок. Не надо больше так делать.
Я не знала, как мне вставать, когда он на мне почти лежит. Он продолжал убирать с моего лица растрепавшиеся волосы и прилипшие травинки, гладить, так смотреть, как будто любуется, как будто я правда красивая. Я не понимала, что мне делать, и чувствовала себя так, как будто иду по краю пропасти, пока еще вдоль, но одной рукой уже щупаю холодную бездну.
В дальнем конце вагона грохнула дверь и раздался западлистый голос Асани:
— Вы уже убрали?
— Нет еще! — гаркнул Роман, по полу перекатился к лопате и выпрямился так, как будто там и стоял, протянул ей лопату приглашающим жестом: — Присоединяйся!
— Я не умею, — захихикала Асани, на цыпочках подходя поближе, я села, радуясь, что она не видит меня за перегородкой, стала отряхивать волосы, мне хотелось, чтобы она ушла. В голове шумело, я мечтала лечь обратно и проспать на этом ароматном сене часов десять, прошлая ночь была слишком тяжелой. Роман посмотрел на меня странным взглядом, как будто одновременно холодным и сочувственным, поставил лопату, посмотрел на Асани:
??????????????????????????— Пойдем отсюда, Улли должна пообщаться с фамильяром, не будем ей мешать, — снял куртку и накинул мне на плечи, увел Асани и закрыл дверь. Я завернулась в его куртку изо всех сил, с головой, она восхитительно пахла оборотнем, и человеком, молодым, горячим, очень сильным. Я решила представить, что его слов не было, а были только объятия и поцелуи, легла обратно на сено и закрыла глаза, постепенно проваливаясь в сон.
Разбудила меня Асани. Я открыла глаза, чувствуя, что на меня кто-то смотрит, это неприятное ощущение сразу взбодрило, я села и грубовато сказала:
— Что-то случилось?
— Роман отправил меня позвать тебя кушать, — она опять изображала ребенка, меня это бесило, уже пора бы определиться, милая дура она или взрослая стерва.
— Я сейчас приду, — кивнула я, стала расплетать косу, искать в кармане гребень. Потом поняла, что это не мой карман, и куртка не моя. Асани подобрала подол и присела напротив меня, шепча секретным девчачьим голосом:
— Он тебе нравится, да? Я видела, как ты на него смотришь, хи-хи.
Я подняла бровь, пытаясь поверить, что она действительно только что сказала "хи-хи" словами, такого я даже от нее не ожидала. И это стало последней каплей.