Эльфийка. Переполох в Академии
Шрифт:
— Хватит строить из себя клиническую идиотку, тебе давно никто не верит.
— Да ладно?! — она прижала ладонь к губам, сложенным в колечко, захлопала глазами, окончательно перевоплощаясь в куклу, потом убрала руку и рассмеялась, смех постепенно перетек из детского в очень взрослый, она посмотрела на меня совсем другими глазами, — Улли, дорогая, я наконец-то вырвалась из нашей отсталой дыры, и теперь я буду вести себя так, как захочу, всегда. Я понимаю, что это все только благодаря тебе, и я не буду тебе мешать жить как тебе хочется, но и нянчиться с тобой не буду, не жди от меня многого. Окей?
Я
— Окей, — кивнула я с ненатуральной улыбкой, — если тебе понадобится помощь в том, что касается избавления от "нашей отсталой дыры", обращайся.
Она усмехнулась с долей внезапного уважения и кивнула:
— Спасибо, буду иметь в виду. Ты тоже, как я понимаю, обратно не спешишь? Хочешь стать княжной? Он же человек, сколько ему отпущено — лет пятьдесят, сто? Даже если двести, это смех. А титул княжны — это навсегда. Ты готова остаток жизни скакать на лосе по болотам дикого леса и лечить медведей от медвежьей болезни? — она рассмеялась, сама восхищенная своей шуткой, пожала плечами: — Впрочем, дело твое, мне он не интересен, он слишком бедный. — Она встала, расправила платье и улыбнулась своей привычной кукольной улыбкой: — Приходи обедать, там уже накрыли. Солому только из волос вычеши.
Я кивнула, она ушла, по ту сторону загородки встал лосик, все это время прикидывавшийся спящим, заглянул ко мне и тихо сказал:
— Хочешь, я на нее упаду случайно?
— Нет, — я начала улыбаться, невольно это представляя, он вздохнул:
— Наступлю, может быть?
— Не надо.
— Ну хотя бы вымажу?
Я все-таки рассмеялась, встала и обняла лосиную голову, на сколько хватило рук, почесала его, тихо сказала:
— Ты клевый.
— Хм… Обоснуй.
— Ты необоснованно клевый, просто смирись.
Лосик тоже рассмеялся, я его отпустила и стала приводить себя в порядок. Гребень нашелся в кармане куртки, я переплела волосы, еще немного почесала лосика и пошла обедать.
В столовой для нас накрыли очень приличный обед, даже с мясом, Роман и Асани не стали меня дожидаться и уже заканчивали с первым блюдом, весело обсуждая что-то, в чем я не разбиралась. Я молча села за стол и взяла ложку, так же молча доела, пришли проводники и убрали со стола, накрыли чай. Асани пошла кормить птицу, мы с Романом остались за столом одни, мигом напрягаясь и смущаясь. Я не знала, куда смотреть, чтобы не смотреть на него, вдруг поняла, что все еще сижу в его куртке, но вернуть ее сейчас было бы неудобно, нужно потом как-нибудь между делом. Я держалась за чашку двумя руками, как будто она могла убежать, внутри росло напряжение, как будто та магия, которую он мне подарил, вдруг взбунтовалась и выступила против меня. Я поняла, что смотрю на него, вопреки всем усилиям, как это получилось вообще…
— Все нормально? — хрипло спросил он, смутился, прочистил горло и повторил увереннее: — Ты в порядке?
Я медленно скользила взглядом по его лицу, по шее, по пальцам на чашке. Да, все нормально, почти тривиально — большая часть моих ухажеров липнет ко мне из-за папы, меньшая часть держится от меня подальше тоже из-за папы.
— Никому не говори в Академии, кто мой папа, — тихо сказала я, он нахмурился и качнул головой:
— Это сложно скрыть, тебе придется либо сказать правду, либо придумать легенду и заставить Асани ее поддерживать. Но любое вранье рано или поздно вскроется, так что не советую.
— Почему это сложно скрыть?
— Потому что ты… отличаешься от тех, кого ты там встретишь. Сильно отличаешься, один твой лось чего стоит. К тебе будет море вопросов, ты не сможешь на них ответить так, чтобы не упомянуть отца.
— А в чем проблема с лосем? Папа говорил, там очень разные создания, из разных миров и культур, неужели ни у кого из них нет крупных фамильяров?
Он медленно глубоко вдохнул, посмотрел на меня печальным взглядом и сказал:
— Может быть, для тебя это будет сюрпризом, но ваша Грань — единственная, мне известная, где до сих пор проводят Призыв. — Я округлила глаза, он кивнул: — Да, остальные Грани эльфийского альянса уже давно отказались от фамильяров, из-за непредсказуемости ритуала и сложности содержания фамильяров, их держат только большие оригиналы, и они ради этого ездят на вашу Грань, больше нигде не сохранились артефакты, усиливающие зов.
— У них там вообще нет фамильяров?!
— Вообще, — медленно кивнул он, — твой и Шуркин будут первыми в Академии, готовься давать интервью местным газетам.
Я схватилась за голову, в этот момент вошла Асани, держащая на руке свою птицу, села рядом с Романом, улыбнулась взрослой обворожительной улыбкой:
— Моя золотая соловка выучила новую песню, слушайте! Спой, — она кивнула птице, птица запела, мы сидели молча и слушали. Долго. Потом другую песню. И следующую. Потом Роман ушел "курить". Я выдержала еще две песни и предложила:
— А давай теперь мой? Лосик! Спой, моя радость!
И по вагону раскатился самую малость приглушенный двумя дверями голос моего Тоэльлинниэля:
— Энд ай, и ай, и ай! Вил олвэйс лав ю! У-у-у, у-у-а!
Открылась дверь, ворвался Роман с выпученными глазами, указал на тамбур:
— Вы это слышите?
Я медленно кивнула, улыбаясь своей особой улыбкой, поровну мучительной и нежной, она пришла в мою жизнь вместе с лосиком, и я к ней почти привыкла. Лось старался от всей души, его ария посрамила бы сотню петухов, стаканы вибрировали в подстаканниках.
— Вил ол-вэйс! Лав ю, ю-ю-у, вил ол-вейс!
Я посмотрела на Асани, у нее дергался глазик каждый раз, когда лось затягивал очередное "у", моя улыбка выходила за все рамки приличий, я умиленно вздохнула:
— Как выводит, а? Соловушка!
Асанина птица икнула, я посмотрела на нее, у нее тоже начал дергаться глазик. Я сжалилась и скомандовала:
— Достаточно, мой хороший!
— У меня хорошо получается? — уточнил лосик, я кивнула:
— Обалденно. Отдыхай, вечером повторим.