Эльфийская звезда
Шрифт:
Сартаны никогда не наделили бы подобные создания магией.., разве что, возможно, они знали наверняка, что смогут контролировать их. Титаны, впавшие в ярость, вышедшие из-под контроля, — не есть ли это прямое свидетельство того, что сартаны исчезли из этого мира, как они исчезли (за одним — единственным исключением) из Ариануса?
Эпло посмотрел на старика. Рот Зифнеба был широко раскрыт, от неистового храпа шляпа медленно сползала на нос и залезла ему в рот измятым полем. Он сел, кашляя, отплевываясь и подозрительно озираясь.
— Кто это сделал?
Эпло отвернулся. Он снова начал размышлять обо всем, что видел. Прежде патрин встречался лишь с одним сартаном — неловким человеком с Ариануса, который называл себя Альфредом Монбанком. И хотя Эпло тогда не понял этого, он ощущал некую близость к Альфреду. Смертельные враги, они были чужими для всего остального мира — но не были чужими друг другу.
Старик был чужим. Точнее говоря, он был странным. Возможно, он был просто помешанный, еще один безумный пророк. Он преодолел магию Эпло, но, как известно, сумасшедшие делают массу странных, невероятных вещей.
— А какой конец был у той сказки? — спросил Эпло, ведя корабль на посадку.
— Титан нашел замок, вернулся и откусил головы детям, — ответил Роланд.
— Знаешь, — тихо сказала Рега, — когда я была маленькой и слушала эту историю, мне всегда было жаль титана. Я всегда думала, что дети заслужили такую ужасную судьбу. Но теперь…
Она покачала головой, слезы потекли по ее щекам.
— Мы приближаемся к Эквилану, — сказал Пайтан, наклоняясь вперед, чтобы взглянуть в окно. — Я вижу озеро Энтиаль. По крайней мере, я думаю, что это оно там блестит. С высоты вода выглядит очень странно.
— Это верно, — сказал Эпло без всякого интереса. Мысли его были заняты другим.
— Я не слышал твоего имени, — сказал эльф. — Как тебя зовут?
— Эпло.
— Что это означает?
Патрин не ответил.
— Одиночка, — сказал старик.
Эпло нахмурился и бросил на него недоброжелательный взгляд. Откуда, черт возьми, он это знает?
— Прошу прощения, — сказал Пайтан, который всегда был вежлив. — Я не хотел выпытывать, — он запнулся и нерешительно продолжил:
— Я.., ну, тут Зифнеб сказал.., что ты спаситель. Он сказал, что ты возьмешь.., народ на.., э.., звезды. Я не верил. Я не думал, что это возможно. Рок и разрушение. Он сказал, что я принесу их с собой. И, помоги мне Орн, так и есть! — Он посмотрел в окно, на землю внизу. — Чего я хочу, так это дать… можешь ли ты это сделать? Сделаешь ли? Ты можешь спасти нас от.., от этих монстров?
— Он не может спасти вас всех, — печально сказал Зифнеб, комкая в руках шляпу. — Он может спасти только некоторых. Самых лучших.
Эпло оглянулся и увидел их глаза — раскосые глаза эльфа, огромные темные глаза женщины, яркие голубые глаза человека, даже темные затуманенные глаза гнома, безумные и проницательные глаза Зифнеба. Все они были устремлены на него в ожидании и надежде.
— Да, конечно, — ответил он.
А почему бы и нет? Все, чтобы сохранить мир, чтобы они были счастливы. Счастливы и невежественны.
Строго говоря, Эпло не намеревался спасать никого, кроме себя. Но сначала он должен был кое-что сделать. Он должен был поговорить с титаном.
А эти люди будут его приманкой. Кроме всего прочего, дети напрашивались в точности на то, что получили.
Глава 28. ВЕРШИНЫ, ЭКВИЛАН
— Так, — сказала Каландра, стоя на пороге и переводя взгляд с Пайтана на Регу. — Я могла бы и догадаться.
Эльфийка стала закрывать переднюю дверь. Пайтан шагнул вперед, мешая двери закрыться, и прорвался в дом. Каландра отступила, держась прямо и холодно, сжав руки на уровне туго затянутой талии. Она смотрела на брата с холодным презрением.
— Я вижу, ты во всем подражаешь им. Варвар! Врываться силой в мой дом!
— Извините, — начал было Зифнеб, — это очень важно…
— Каландра! — Пайтан схватил ледяные руки сестры в свои. — Разве ты не понимаешь? Это больше не имеет значения! Рок приближается. Старик говорит правду! Я видел это, Калли!
Эльфийка попыталась вырваться. Пайтан удержал ее с силой, сравнимой только с его страхом.
— Гномские царства разрушены! Людское умирает прямо сейчас, может быть, уже мертво!
Эти трое… — Он дико посмотрел на гнома и двоих людей, которые неловко переминались на пороге, — возможно, единственные, кто остался из их народов! Тысячи перебиты! И следующими будем мы, Калли! Это надвигается на нас!
— Если я могу добавить… — Зифнеб поднял указательный палец.
Каландра высвободила руки и расправила юбку.
— Ты грязен до отвращения, — заметила она, принюхиваясь. — Ты пришел и наследил на ковре. Иди на кухню и вымойся. Одежду оставь там. Я ее сожгу. Чистую я пришлю тебе в комнату. Потом иди и пообедай. Твои друзья, — она покосилась на стоявших в дверях, — могут спать в помещениях рабов. Старик отправится туда же. Вчера я перенесла его вещи.
Зифнеб улыбнулся ей, скромно склонив голову.
— Спасибо за труды, моя дорогая, но не было необходимости…
— Хм! — Она развернулась на каблуках и направилась к лестнице.
— Каландра, черт побери! — Пайтан схватил ее за локоть и развернул лицом к себе. — Ты что, не слышала, что я сказал?
— Как ты смеешь разговаривать со мной таким тоном? — Глаза Каландры были темнее и холоднее глубин гномских подземелий. — Ты будешь вести себя, как положено в цивилизованном обществе, Пайтан Квиндиниар, или присоединишься к своим дружкам-варварам и будешь спать среди рабов. — Она скривила губы, посмотрев на Регу. — Там тебе самое место! А что до твоих страхов, то королева получила вести о вторжении давным-давно. Если это правда — в чем я сомневаюсь, поскольку вести были от людей, — то мы готовы. Королевская стража наготове, теневая стража на подхвате, если в том возникнет нужда. Мы снабдили их новейшим оружием. Я должна сказать, — неохотно прибавила она, — что вся эта ерунда по крайней мере хороша для бизнеса.
— Рынок играет на повышение, — сообщил Зифнеб, ни к кому в особенности не обращаясь. — Поскольку индекс Доу постоянно падает...
Пайтан открыл рот, но не мог придумать, что сказать. Возвращение домой было для него мечтой, все равно что заснуть и укрыться от ужасной реальности. Не более нескольких лепестков назад он мог принять ужасную смерть от рук титанов. Он испытал не называемые ужасы, повидал страшные сцены, которые будут преследовать его до конца жизни. Он изменился, избавился от беззаботности, от непроницаемой шкуры, которая укрывала его. Тот, кем он стал, был уже не столь приятным, но более упорным, более стойким и как он надеялся — более мудрым. Это была обратная метаморфоза, мотылек превращался в личинку.