Эльфред. Юность короля
Шрифт:
Возможно, Эльфред и был прав, не стоило тогда задерживаться с мессой, пусть священник служил бы себе, а воины тем временем рубились. Но идти на попятный он не собирался. Королю и в голову не приходило, что даже отстраненный от власти, младший брат все равно остается популярным.
А вот Вульфтрит, которая находилась в Уилтоне, не так далеко от Басинга и Эсцедуна, это в голову пришло. У нее были собственные гонцы, собственные слуги, и с их помощью она обменивалась известиями со своим двоюродным братом. Что тут такого, если супруга короля хочет знать, как идут дела у ее мужа и короля? Конечно, она волнуется, и ее терзает беспокойство. Эрлы охотно сообщали гонцу королевы все, что ее интересовало, и Вульфтрит узнавала новости с задержкой менее, чем в семь-восемь дней – кони у ее людей были прекрасные.
Новость о том, как отличился Эльфред, повергла ее в ужас. Она никогда не любила своего деверя, опасалась его и не доверяла, как любой сильный человек по отношению к другому сильному человеку. Ненависти к Эльфреду она почти не испытывала, но поскольку ее преследовало ощущение, что их интересы способны столкнуться очень тесно, Вульфтрит бесилась.
Она прекрасно знала, что Эльфред нравится эрлам куда больше, чем ее муж, и это казалось опасным признаком. Поскольку дочь корнуоллского графа была лишена острого ума и дальновидности, которую природа и так-то редко дарует смертным, она вообразила, что решить проблему можно лишь одним способом – убрав принца с пути своих детей в буквальном смысле слова.
– Он рвется в первый ряд – и каждый раз выживает! – кричала она, размахивая руками перед лицом одной из своих придворных дам, которая немного умела читать – невиданное дело среди ее соотечественниц, если они, конечно, не были монахинями. Сообразив, что Эльсвиса, супруга Эльфреда, которая вместе со своими дамами, служанками и охраной занимала залу через одну от покоев Вульфтрит, может услышать крик, королева заставила себя говорить тише. – Его, кажется, хранит дьявол – как еще объяснить его удачу?!
Придворные дамы, слышавшие речь госпожи, торопливо перекрестились.
– Да-да, дьявол! – решительно добавила Вульфтрит. – Проклятый сопляк. Еще немного – и он заточит меня, несчастную вдову, в монастырь, а детей моих однажды утром найдут в заливе с камнями на шее.
– Госпожа…
– Замолчи! – приказала разъяренная женщина. – Все прочь! Оставьте меня наедине с гонцом.
– Но госпожа, это же не подобает…
– Молчать! Вон!
Зная нрав супруги короля, ее придворные дамы поспешили покинуть залу, и, нагнувшись к гонцу поближе, Вульфтрит произнесла:
– Передай моему брату вот что… «С этим надо кончать. Пусть найдет повод, затеет с принцем ссору и убьет его». Понятно?
– Да, госпожа. Но, позвольте возразить…
– Что еще?
– Принц прекрасно владеет мечом, – гонец, молодой парень, который лелеял надежду добиться при королеве высокого положения и потому готов был исполнить почти любой ее приказ, будто извиняясь, развел руками. – Господин Берн, насколько я знаю, уступает ему.
– Пусть ищет способ. Пусть найдет, если хочет однажды получить богатое графство. Он получит его, если я постараюсь, и никак иначе. Пусть, если трусит, придумает что-нибудь сам. Да и, к тому же… – Вульфтрит на миг задумалась, и на ее лице появилось мечтательное выражение. – Вот что ему еще передай: «В бою случается всякое». Отправляйся.
Глава 12
Войска Этельреда, не торопясь, отступили к Басингу и остановились там – король желал убедиться в том, что его стране ничего не угрожает. Легко было догадаться, что датчане не угомонятся, они никогда не бросают начатое: и лезут, и лезут, как мухи на мед. Гонцы и лазутчики короля роились близ границы, но они опасались идти далеко и потому доносили успокоенному Этельреду известия о том, что датчан поблизости нет, что ими даже и не пахнет. Об этих донесениях знал и Эльфред.
– Что скажешь? – спросил принц Аларда, рядом с которым теперь просиживал целые вечера. Алард медленно приходил в себя. – Согласись, что если датчан нет близ Уэссекса, значит, они есть где-то еще, и надо бы узнать все обстоятельства этого дела.
– Меня больше всего интересует моя жизнь и твоя, парень. Кстати, откуда эти известия? С совета эрлов?
– На советы меня больше не зовут, – довольно легкомысленно ответил молодой воин. – Я, знаешь ли, с братом поссорился. И людей у меня теперь не так много, чтоб сорить ими без толку и лазутчиков посылать в далекие дали.
– Стой. Кто с кем поссорился: ты с братом – или он с тобой?
– А Бог его знает. Не разберешь. Знаешь, как бывает: сорвались с цепи, наговорили друг другу гадостей, до баб дело дошло. Но, наверное, скорее уж виноват Этельред. Он плел какую-то чушь, будто я распоряжался его войском, как своим. Не понимаю, счего он так взбесился. Я же выиграл битву.
– Ты сам ответил на свой вопрос. Ты выиграл битву, ты – а не он. Это обычная зависть. Ты не мальчик, должен понимать.
– Я ему не завидую.
– Он король. Он считает, что должен быть всегда впереди, всегда в лучах славы и почета. Он хочет больше, чем имеет. Сейчас триумф за тобой. То, что это не по вкусу Этельреду, понятно, – Алард попытался привстать, но Эльфред мягко уложил его обратно. – Пообещай мне кое-что.
– Успокойся, не прыгай. Швы разойдутся.
– Пообещай!
– Что обещать-то?
– Ты сделаешь все, что я тебе скажу и как скажу. Я не смогу тебя оберегать в следующей битве, похоже, моя воинская песенка спета до конца, так что придется тебе самому присматривать за собой.
– От чего оберегать-то? От датчан? Я же не один, как перст. Моя дружина при мне.
– Датчане датчанами, но вряд ли кто-то из них прямо желает тебе смерти. А вот среди уэссексов такие есть.
– Ты кого обвиняешь? Моего брата?
– Почему не сделать предположение? То, что он твой брат, ничего не доказывает. Ты Этельбальда помнишь? Когда он восставал против отца, родственные чувства нисколько его не смущали. Под власть отца он подгрызся серьезно, и на него бы поднял руку, если б не заступничество добрых двух третей эрлов. Не поздоровилось бы и братьям, не будь они младшими и не представляй для него угрозы. Хорошо, что судьба быстро прибрала Этель-бальда куда надо.