Эльфы, топор и все остальное
Шрифт:
— Король ходит среди народа! — начал скандировать второй стражник, когда пыл первого угас. — Король ходит среди народа! Король справедливый! Да здравствует народный король!
Знакомый женский голос подхватил в толпе его клич, по толпе прокатился шум, многие начали повторять эти слова, повторять искренне. «Да здравствует Амаэрон…», «Справедливый…», «Среди народа…», «Народный король…» — эти возгласы катились от головы к голове.
Амаэрон поворачивался к толпе то в анфас, то в профиль и милостиво кивал, стянув с головы островерхий шлем, под которым обнаружился золотой, сверкающий драгоценными камнями обод царского венца.
Тут меня посетило
Я мягко убрал ладошку Виджи со своей груди, встал на козлах и подождал, пока король обратит ко мне свой лик. Тогда я сложил ладони рупором и издал боевой клич варваров Джарси. Не очень громко, но и не столь уж тихо, чтобы он не затерялся в общем гаме. На лице владыки Мантиохии отразилось удивление, впрочем, мимолетное — он слишком хорошо владел мимикой. Наши взгляды встретились. Азбукой глухонемых, которой я обучился именно у этого человека, я сказал ему: «Хочу встретиться как можно скорее на набережной, старый хрен». Он кивнул — чуть заметно, все-таки был профессионалом. Толпа продолжала скандировать имя короля.
Я улыбнулся. Хорошо, что не все призраки моего прошлого злы и коварны.
— Фатик? — сказала добрая фея, когда я повел караван — теперь уже в объезд Торжища, медленно, чтобы Отли, разразившийся духоподъемной речью, мог нас отследить. — Я…
— Виджи, — сказал я как можно мягче. — Это актеры. А я, похоже, отыскал тот самый камень. Что? Им я пущу круги по воде.
Минут через десять нас нагнал карапет, успевший освободиться от бельма, горба и оспин. Для покойника он выглядел неплохо, хотя одутловатое лицо говорило, что он любит закладывать за воротник.
— Здорово, Фатик, — пропыхтел он.
— И тебе не хворать, Мерриг.
— Отли будет ждать тебя в кабаке «Три вдовы» через час.
37
Этот безумный день я запомнил навсегда. Он добавил мне седых волос… не только на голове.
Я подогнал караван к морской бирже, увенчанной пальцем Дозорной башни, и крикнул народу сидеть тихо. Затем цыкнул на девчонок, которые затеяли крутить щели в зашнурованном пологе, спрыгнул с козел и едва не своротил плечом двери биржи. Не успел я сделать вдох, как упругий вихрь с легким цветочным ароматом колыхнул воротник моей сорочки: несносная девица… Ну вы поняли, да? Сладу с ней нет никакого.
Когда мы покинули биржу, обзаведясь названием свободного корабля, готового плыть в Семеринду, колокол на башне пробил час дня.
Все меньше времени, чтобы спасти город.
И полчаса — до встречи с Отли Меррингером.
Вдали над водой реяли чайки. У берега ни одной чайки не было. Терпкий запах моря обещал скорый финал наших странствий. Я передернулся: хватит ли у меня запала сигануть в провал Оракула, а?
Но до Оракула мне нужно решить уйму дел.
Корабль назывался «Горгонид» — двухмачтовый быстрый фалькорет из Дольмира: отдраенная тиковая палуба, новый такелаж и паруса, свисающие аккуратными складками меж сезенями. Шкипер, Димеро Бун, прятал улыбку в густой бороде. Эдакий обаятельный смешливый мерзавец на голову выше меня, руками способный удавить медведя. После недолгих переговоров я загнал на борт свой отряд и гарем. Матросы в тюрбанах провожали девушек сальными взглядами, хотя каждая по моему приказу закуталась в накидки по самые брови. Ничего не поделать — женская чувственность способна проникать даже сквозь стены.
Крессинда ступала по кормовому трапу с таким видом, будто входила в логово змей.
Сухопутная душа. Хорошо, что плыть нам недолго — думаю, у половины отряда (и это я не говорю уже про гарем) на открытой воде разыграется морская болезнь.
Капитан отдал нам две кормовые каюты, разделенные узким коридором. В одну я затрамбовал девчонок, в другую поместил отряд. Альбо велел отнести в грузовой трюм; его положили среди чугунных слитков балласта. Димеро Бун выдавил кривую усмешку, но ничего не сказал. Наниматель прав, ибо он платит!
В трюме я раздвинул зубы Альбо лезвием ножа и влил в его глотку еще самогонки. Это был мой план — держать его отныне пьяным до самого Оракула. Если обгадится — всегда есть матросы, которым можно заплатить за уборку.
Брякнули кандалы. Альбо забормотал, выпучил на меня круглые бычьи глаза, пошевелил брыластыми щеками и безвольно поник, захрапел.
Поднимаясь на палубу, я утер пот с виска. В воздухе сгустилась тяжкая духота.
Весельная барка, нанятая мной, чтобы быстро вывести «Горгонид» в открытое море, уже подходила к пирсу. Команда из тридцати голоспинных гребцов слаженно работала веслами. Бригадир на корме выколачивал из бонго мерные глухие звуки. Я кликнул боцмана «Горгонида» — приметного типа с некогда размолотой в кашу ряхой, и велел закрепить цепь с барки на носу фалькорета. Цепь, не канат. Мне пришлось выбрать среди барок ту, на которой в качестве буксира использовалась цепь. Гритт его знает, что случится на закате, а цепь — не канат, чтобы ее в два счета перерубить.
— Ждать вечера! — напомнил я, перегнувшись через фальшборт. Барка колыхалась на грязной воде. Двое гребцов табанили, мерно поводя веслами.
Бригадир передернул плечами и хлопнул по бонго у пояса. Я подарил его людям несколько часов оплаченного отдыха, а платил я столько, сколько гребцы могли заработать за неделю тяжкого труда. Благо еда и питье у них с собой. Они будут отдыхать, набираться сил. Главное, чтобы не вздумали удрать, когда начнется.Для острастки я решил отправить на барку Крессинду — эта едкая бабенка, если надо, приструнит любого мужика.
Димеро Бун взирал на меня с легкой улыбкой. Я, береговая крыса, вздумал распоряжаться на его судне как у себя дома. Однако — я заказывал музыку, швырял деньги на ветер, так почему бы мне не позволить эту блажь, по крайней мере, до тех пор, пока я не слишком обнаглею.
Он не принимал меня всерьез. Я суетился, утирал пот и нервничал.
— Успеете собрать всех матросов к шести часам? — спросил я.
Плутовская улыбка затерялась в каштановой бородище.
— По правде говоря, не уверен. Но ежели кто не успеет, так останется на берегу, монсер. У меня хватит матросов, чтобы управлять кораблем. Семь человек или десять — невелика разница. Клянусь Аркелионом, пути до Семеринды — не более двух суток. А ежели что — нам пособят ваши люди… и эльфы. И те милые пташки, монсер… — Он осекся, словно ожидал, что я вот сейчас пущусь в россказни про девиц из гарема, с какой целью я везу их в Дольмир.
Я не рассказал, и он пожал плечами: я нанял его корабль, я плачу, я прав.
Шкипер приподнял мохнатые брови:
— Я слышал, из города ушла… живность?
— Крысы, — произнес я с деланым безразличием. — И птицы. И кошки с собаками. Так всегда бывает перед какой-нибудь напастью вроде большого пожара.
Он кивнул.
— Ну, наши-то крысы по-прежнему в трюме.
Это обнадеживало.
Квинтариминиэль свистнул носом и вскричал: