Эликсир Купрума Эса (Художник Е. Медведев)
Шрифт:
— Снимай плащ! — прошептала она, когда они были уже на третьей ступеньке. (Сделав рот сковородником, обалдело глядя на Зою, Нюся повиновалась.) Зоя тоже сняла плащ, сложила его и скрутила в рулон. — Сверни его так! Слышишь? Сворачивай так! Быстро!
Нюся страдальчески смотрела на Зою. Один уголок рта полез у нее куда-то вниз, а другой — вверх, так что губы ее приняли форму знака, который в математике обозначает бесконечность. В полном молчании она кое-как скомкала плащ.
— Пошли! Быстро! — шепотом скомандовала Зоя, и они бегом пустились вверх по лестнице.
На
— Бросай плащ! Вот как я, бросай! — тихо сказала Зоя и швырнула свернутый плащ в черное треугольное пространство между щитами и стеной.
Нюся тоже бросила свой плащ, но так близко, что его мог бы увидеть каждый, подымающийся по лестнице.
— У, дура! — прошептала Зоя. Она стала на колени и толчком засунула Нюсин плащ поглубже. — Пошли!
Девчонки поднялись на третий этаж. Здесь было людно и шумно. Недавно окончил занятия струнный оркестр, но музыканты не расходились, а стояли в коридоре, тренькая своими балалайками и домрами и о чем-то болтая. Тут же болтались ребята из других кружков, окончивших занятия, а из помещений, где занятия еще продолжались, слышались стук молотков, звуки рояля и чья-то взволнованная декламация.
Осмотревшись, Нюся опять начала расспрашивать Зою, что они тут будут делать и в чем должна заключаться ее, Нюсина, помощь. Зоя так и не придумала толком, что ей соврать, поэтому она накинулась на «помощницу»:
— Ой, Нюська, ну не приставай ты ко мне с вопросами! Мне это дело сам директор поручил!
— Как… какой директор?
— Ну вот этого… Дворца пионеров. Ты что, не понимаешь?
— Зоя! Зоя, я все-таки… он что тебе поручил?
— Вот это дело расследовать
— Зоя, ты все-таки извини, пожалуйста… но все-таки какое дело?
Зоя в нетерпении крутнула головой.
— Ой, ну какая ты!.. Понимаешь, тут… тут один мальчишка… ну, воровством занимается. А я, значит… а я, значит, это заметила. А директор, значит… он, значит, попросил меня его разоблачить.
— Зоя, а я? Я зачем тебе нужна?
— Ой, какая ты!.. Ну, как свидетельница.
— Зоя, ну а все-таки… Почему ты именно меня выбрала?
— Фу-ты!.. Ну, потому, что ты самая боевая. И еще потому, что я больше всех тебе доверяю. И вообще молчи, пожалуйста! И не мешай мне наблюдения вести!
Зоя умолкла и стала делать вид, что пристально и подозрительно приглядывается к каждому, проходившему мимо, а у Нюси рот снова принял форму знака бесконечности. Она умолкла, пораженная двумя только что сделанными открытиями: во-первых, она, оказывается, «боевая», а во-вторых, Зоя Ладошина, сама Зоя Ладошина считает ее, Нюсю Касаткину, наиболее достойной своего доверия. Она так усиленно старалась понять, в чем выражается ее «боевитость», что даже не заметила, как прошло довольно много времени.
Глава двенадцатая
Коридор постепенно пустел.
Закончил работу кружок «Умелые руки», потом — хореографический, окончились репетиции и в кружке художественного слова. Руководитель Александр Павлович вышел в коридор вместе со своими чтецами и декламаторами, а Зоя, чтобы не встретиться с ними, поспешно отвела Нюсю в сторону.
Скоро кружковцы тоже ушли, и в коридоре, помимо Нюси и Зои, осталось человека три или четыре.
— Пошли! — сказала Зоя, и они спустились в коридор второго этажа, где было еще довольно оживленно: членам научного общества «Разведчик» позволялось заканчивать работу в половине десятого. Зоя подошла к двери лаборатории биохимии и потрогала ее. Дверь была заперта: или занятия в лаборатории уже кончились, или их вообще в этот день не было.
Зоя подвела Нюсю к щитам.
— Теперь так, значит, — тихо заговорила она. — Я тебя загорожу, а ты лезь вот сюда, куда мы плащи забросили.
Нюсе все меньше нравилось это предприятие. И вообще какое-то тяжелое предчувствие охватило ее.
— Зоя, — сказала она тихонько и очень жалобно, — ну зачем все же это?
— Лезь, говорю, пока никто не видит! — яростно прошипела Зоя, и Нюся уползла за щиты, часто шмыгая носом.
Зоя постояла несколько секунд, убедилась, что никто не смотрит в ее сторону, что никто не идет по лестнице, и присоединилась к Нюсе. Теперь они сидели рядом, прислонившись спиной и затылком к стене и поджав коленки к самой груди. Несколько минут прошли в полном молчании.
— Зоя, а где директор? — прошептала вдруг Нюся.
— Какой директор? — не поняла Зоя.
— Дворца пионеров.
— Внизу сидит. С педагогами. Мы, когда увидим того мальчишку, дадим ему пройти, а сами спустимся к директору и скажем. И вообще молчи, пожалуйста! А то ведь услышат — и все пропало.
Наверное, минут пятнадцать Нюся не произносила ни слова. Сидеть с поджатыми к груди коленками было очень неудобно, ноги стали болеть.
— Повернись! — прошептала Зоя. — Спиной ко мне повернись!
Обе повернулись спиной друг к другу, боком к стене и вытянули ноги. Теперь Зоя, не поворачивая головы, могла видеть часть лестничной площадки, а Нюся ничего увидеть не могла: перед ней была лишь темная боковая стена коридора.
То и дело перед глазами Зои возникали ноги выходивших на площадку старшеклассников, а потом, когда они сбегали вниз по лестнице, Зоя видела их спины и, наконец, затылки. Шаги в коридоре звучали все реже… И вот наступила минута, когда они совсем перестали звучать. За спиной у Зои послышался жалобный шепоток:
— Зоя! Мне кажется, что ты… что ты от меня что-то скрываешь.
— Ну что я от тебя скрываю? Ну что? Ну… — Зоя не договорила, и обе разом затихли.
Внизу послышались шаги и голоса. Скоро Зоя увидела, как по лестнице подымаются две женщины и мужчина. Женщины говорили о какой-то стиральной машине, их спутник молчал. Все трое миновали площадку и пошли дальше, на третий этаж.
— Зоя, кто это? — прошептала Нюся.
— Одна — техничка, мужчина — дежурный педагог, а третья — не знаю кто. Должно быть, из этих… администраторов.