Элитное общество
Шрифт:
Линда направилась к туалетному столику и села в кресло. Молодая визажистка, с неуверенными движениями, принялась за её лицо, стараясь убрать следы усталости и нервного напряжения. Она тщательно смывала тёмные круги под глазами, превращая лицо Линды в безупречное полотно.
Процесс создания макияжа казался бесконечным, но каждая деталь имела значение. Визажистка наносила тонкие слои консилера, тщательно выравнивая кожу, добавляла тени на веки, подчёркивая глубину зелёных глаз, и, наконец, завершила образ нежным блеском на губах.
Позже, Линда облачилась в розовое платье, которое всё это время ждало своего звёздного
Подойдя ближе, Линда осознала, с кем разговаривает Лорел. Вирджиния Флойд – глава этой фотосессии, смотрела на неё своим проницательным взглядом.
– Лорел, я готова, – с лёгкой улыбкой произнесла Линда, голос её звучал уверенно, хотя в движениях читалось напряжение.
– Отлично, – Лорел, казалось, мгновенно забыла о недавнем конфликте, приветливо улыбнувшись. – Познакомься, это Вирджиния Флойд.
– Лорел, дорогуша, – вмешалась Джини, её голос звучал сладко, но проскальзывал оттенок яда. – Нам с Линдой не нужны представления. Мы знакомы, и даже очень.
– О да, – Линда подняла взгляд, встречая глаза Джини. Между ними проскочила искра соперничества. – Мы учимся в одном университете.
– Учились, – моментально поправила Джини с хищной улыбкой. – Ты ведь была исключена, если я правильно помню?
Лорел резко повернулась к Линде, её глаза сузились от удивления. Но Линда перехватила инициативу, не дав ей времени вмешаться.
– Меня восстановили, – с вызовом ответила Линда, приподняв подбородок. – Я закончу «Хиллкрест», чего бы это ни стоило.
Джини лишь слегка прищурилась, но ничего не сказала. Словно в этом поединке слов победа на мгновение оказалась на стороне Линды. Она одарила Лорел серьёзной улыбкой и направилась на площадку, где всё уже было готово к съёмке, стараясь уйти от пронизывающего взгляда Вирджинии. Её спина едва удерживала дрожь, но она знала одно – ей нужно оставаться сильной, несмотря ни на что.
Площадка, на которой предстояло работать Линде, была преобразована в настоящий сад среди бетонных стен студии. Прямо на подиуме, где она должна была позировать, располагалась обширная композиция из свежих цветов. Буйство красок и ароматов заполняло всё пространство, придавая съемке атмосферу весеннего пробуждения.
Центральная часть подиума была устлана пышным ковром из лепестков роз, переходящих от глубокого бордового к нежному персиковому оттенку. Свет, льющийся из софтбоксов, был настроен таким образом, чтобы нежно подсвечивать цветочные композиции, делая их главными акцентами съемки. Лучи света проходили сквозь лепестки, придавая им полупрозрачный вид, будто они были сделаны из тончайшего шелка. Нежное мерцание создавалось и за счет небольших кристаллов, умело вплетенных в цветочные гирлянды, которые отражали свет, добавляя сцене чуть ли не волшебное сияние.
Над подиумом свисали массивные цветочные люстры, состоящие из сотен мелких цветков, связанных между собой тонкими золотыми нитями. Они медленно вращались под легким дуновением вентиляции, добавляя сцене динамику и играя светом и тенями на лице Линды. Некоторые цветочные
Когда фотограф дал сигнал, Линда моментально перешла в нужный ритм, ловко меняя позы. Каждое её движение было точным и грациозным: платье струилось по телу, переливаясь в свете прожекторов и подчёркивая её силуэт на фоне цветочных декораций. Суета вокруг съёмочной площадки не мешала ей. Щелчки камеры, короткие команды ассистентов, тихие звуки природы, которые создавали фон для съёмки – всё это сливалось в единый ритм, в котором Линда растворялась, стараясь сосредоточиться и оставаться в моменте.
– Отлично, Линда, держи этот угол, – раздался голос фотографа, и она, с лёгкой улыбкой, поправила руку, чуть повернув голову для нового кадра.
Но вдруг что-то нарушило привычный шум съёмочной площадки. Металлический скрежет раздался неожиданно громко, словно прорезал эту идеальную картину. Линда насторожилась, машинально подняв голову, и всё вокруг замедлилось. В её поле зрения оказался прожектор, который начал отделяться от креплений, неумолимо приближаясь.
– Линда, осторожно! – крикнул кто-то из команды, но голос был словно вдалеке, как приглушённое эхо.
В тот момент её тело оцепенело от страха. Она чувствовала, как холодный ужас пронзает её, сковывая мышцы. Время словно замедлилось – прожектор падал всё ближе, и каждая секунда тянулась бесконечно. Линда не могла пошевелиться, её дыхание сбилось, а глаза застыли на приближающейся угрозе.
В следующую секунду, словно из ниоткуда, кто-то резко схватил её за талию. Сильные руки буквально выдернули её из опасной зоны, и Линда с глухим ударом приземлилась на пол, ощущая твёрдую поверхность под собой. Всё произошло настолько быстро, что она не сразу осознала, что случилось. Сердце бешено колотилось, но живое тепло чужого тела рядом заставило её вернуться в реальность.
Её спасительницей оказалась Джини. Её лицо было почти белым от ужаса, дыхание сбивчивое, а в глазах горел тот же страх, который буквально парализовал Линду секунду назад. В это мгновение, когда обе девушки лежали на полу, окружённые разбитым стеклом и хаосом, развернувшимся на площадке, все прежние напряжённые мысли отступили на задний план. Джини, холодная и неприступная, вдруг казалась совсем другой – такой же уязвимой, как и Линда.
Но прежде чем Линда успела поблагодарить её, или хотя бы подняться на ноги, её слух уловил знакомый, едва различимый звук. Тонкий, почти детский смех, который доносился сверху. Линда замерла, вслушиваясь в эти звуки, исходившие с мостиков над площадкой, где обычно крепились осветительные приборы. Этот смех, прозвучавший в столь неподходящий момент, заставил её кровь стынуть в жилах.
Глава 3
Пасифика Шерон
Пасифика сидела в маленькой уютной кофейне, спрятанной за углом главного корпуса «Хиллкреста». Она медленно размешивала ложкой остатки своего латте, погружённая в собственные мысли. Её взгляд невольно скользнул к ремешкам на сапогах – чёрных, высоких, из мягкой кожи, которые она нашла на последней распродаже в любимом винтажном магазине. Эти сапоги, как и большая часть её гардероба, были частью её особой страсти к винтажу, аукционным находкам и вещам с историей, которые не могли привлечь внимания большинства студентов «Хиллкреста».