Элитное общество

Харченко Данил

Пасифика почувствовала как сердце на мгновение застыло, будто затаило дыхание вместе с ней. Она неловко убрала прядь своих черных волос за ухо, словно это могло спрятать её смущение. Её взгляд невольно устремился в пол. В этот момент Пасифика выглядела такой маленькой и уязвимой на фоне мощного характера Лайзы, которая всегда подавляла своим присутствием.

– Я собираюсь всё лето готовиться к новому курсу, – наконец вымолвила она, почти шёпотом, словно боялась, что эти слова были недостаточно весомыми для Лайзы. Пасифика всегда старалась угодить, не вызывая лишних вопросов, но каждый раз, когда её речь

становилась темой насмешек, она ощущала себя всё более чужой в этом блестящем мире.

Лайза закатила глаза с таким видом, будто ей только что рассказали что-то до крайности скучное и банальное. Её длинные пальцы небрежно перекинули дизайнерскую сумку на плечо, как если бы это был предмет абсолютно неважный, хотя его цена могла покрыть месячную аренду квартиры в центре Нью-Йорка.

– Господи, Пасифика, ты такая скучная, – Лайза медленно протянула слова, добавив в них немного насмешки, как будто специально хотела уколоть подругу. Её голос звучал с лёгкой усталостью, как если бы она пыталась объяснить что-то очевидное маленькому ребёнку. – Иногда я даже жалею, что ты с нами. – Лайза на мгновение замолчала, но затем добавила с улыбкой, в которой читалось больше, чем просто симпатия. – Но всё равно до чертиков тебя люблю.

Улыбка Лайзы была как фальшивый подарок: красивая упаковка, но внутри что-то, что заставляет задуматься, стоит ли это принимать. В этих словах было больше пренебрежения, чем признания, и Пасифика это прекрасно чувствовала. Её лицо слегка побледнело, но она не смогла выдавить из себя ответа. Внутри неё бушевал вихрь вопросов. Это было оскорбление или просто шутка? Действительно ли Лайза ценит её или же терпит, пока она полезна? Каждый раз, когда Лайза бросала подобные фразы, Пасифика ощущала себя на грани выживания в этом мире, где отношения зависят от красоты, денег и хитроумной игры.

– Мы снова идём в заброшенный спортзал? – вдруг спросила Линда Кристал, прервав молчание.

Линда Кристал всегда выделялась среди своих друзей, но не из-за своей неприступности, как можно было подумать на первый взгляд. Она обладала красотой, напоминающей скандинавскую богиню: огненно-рыжие волосы, гладко уложенные вокруг овального лица, бледная кожа, словно высеченная из мрамора, и янтарно-зелёные глаза, в которых, несмотря на юный возраст, отражалась некая мудрость. Но за этой строгой, почти статуэтной внешностью скрывалась совсем не холодная душа. В глубине души Линда оставалась серьезной, вдумчивой, даже слегка сдержанной, что придавало ей загадочности.

– Конечно, – ответила Лайза, её голос прозвучал с легким оттенком веселья. – Это ведь наше место, или ты забыла?

Компания неспешно двигалась по длинному коридору. Стены, некогда гордо украшенные полотнами знаменитых художников, покрылись толстым слоем пыли, словно кто-то забыл о них в погоне за новым блеском современности. В нишах, которые когда-то были предметом восхищения, стояли старые статуэтки, потерявшие свой блеск и величие. Когда-то они символизировали достижения прошлых поколений, а теперь, покрытые налётом времени.

Студенты, погружённые в свои собственные миры, пересекались с Лайзой и её компанией, но стоило им появиться на горизонте, как каждый стремился отойти в сторону, чтобы не попасться им на глаза. Кто-то торопливо шёл с книгами, крепко прижав их к

груди, другие останавливались, шёпотом обсуждая планы на вечер. Это место жило своими маленькими историями, где у каждого была своя жизнь, свои амбиции и мечты. Но всё это казалось мелким и ничтожным по сравнению с Лайзой и её кругом – в их мире, казалось, правила были совсем другими.

Внезапно один из студентов – высокий парень с растрёпанными волосами, явно торопившийся на лекцию, не заметил Лайзу и, почти столкнувшись с ней, резко остановился. Его глаза на мгновение встретились с её взглядом, и это мгновение было достаточно, чтобы мир вокруг замер. Лайза подняла бровь, её карие глаза вспыхнули презрением, как будто сама идея, что кто-то мог бы помешать её величественному проходу, была непростительна.

– Смотри, куда идёшь, если не хочешь оказаться на своей стипендии в уборной, – холодно произнесла Лайза, оглядывая его с ног до головы, как если бы он был просто неприятной помехой на её пути. – Хотя, судя по твоему внешнему, ты и там будешь в своей тарелке. – Её тон был настолько безразличен, что парень растерянно замер, а потом, пробормотав извинения, поспешил скрыться за углом.

– Боже, как я ненавижу неуклюжих людей, – с лёгкой улыбкой добавила Лайза, перекидывая волосы за плечо. Её друзья лишь коротко усмехнулись, не решаясь поддерживать разговор.

Коридор снова наполнился их шагами, отражая их уверенность и превосходство. Студенты рассеялись по сторонам, стараясь не смотреть на группу, осознавая своё место в этой сложной системе привилегий.

В дальнем конце коридора их уже ждали Инди Гранд и Джордж Харингтон. Они стояли у ряда старых деревянных ящиков, облокотившись на них, словно эти ящики были частью их привычной жизни. Инди что-то быстро печатала на телефоне, её пальцы мелькали, как молнии, а Джордж стоял рядом, расслабленный и беззаботный.

– Наконец-то, мы тут уже пылью покрылись, – насмешливо произнесла Инди, отрываясь от экрана и бросая на компанию ленивый взгляд.

Лайза, проходя мимо, слегка коснулась плеча Инди и с улыбкой добавила:

– И вправду, пылью. – Она хихикнула, явно наслаждаясь своей шуткой, которая, казалось, развлекла её больше, чем остальных.

Инди Гранд и Джордж Харингтон были неразлучны с самого первого дня в университете. Их дружба была настолько крепкой, что они делили не только секреты, но и иногда гардероб.

Инди с её смуглой кожей и выразительным лицом напоминала загадочную героиню из независимого кино. Её лицо имело форму сердечка, с высокими скулами, которые она подчёркивала блеском хайлайтера, придающим лицу лёгкий сияющий эффект. У Инди был тонкий, слегка вздёрнутый нос и большие миндалевидные глаза, которые всегда обводились чёрной подводкой, придавая её взгляду немного мрачной загадочности. Её короткое чёрное каре смотрелось дерзко и стильно, а в одном ухе поблёскивал миниатюрный серебряный пирсинг – её единственная «крошечная бунтарская деталь». Губы у неё были тонкие, часто подчеркнутые тёмной помадой, которая добавляла её образу драматичности, а одежда – слегка небрежная: оверсайз куртки, кожаные брюки или огромные свитера, будто она их натягивала на себя в последнюю секунду. Это сочетание броской небрежности и хрупкой, утончённой красоты делало её внешность незабываемой.