Елизаветинская Англия. Путеводитель путешественника во времени

Мортимер Ян

Многие аристократы и дворяне в повседневной речи по-прежнему используют французский. Сам Холлибенд издает популярные учебники на французском и итальянском языках, а один — сразу на четырех: итальянском, французском, латинском и английском. Что интересно, многие образованные англичане считают, что обязаны владеть хотя бы одним из этих языков. В Лондоне и других южных городах живет немало французских и итальянских иммигрантов; многие из них зарабатывают именно преподаванием родного языка. Когда итальянский гуманист Джордано Бруно в 1584 году посещает Англию, он обходится лишь горсткой английских слов. Он пишет, говоря о себе в третьем лице: «Все джентльмены любого ранга, с которыми он общается, знают латынь, французский, испанский или итальянский. Они знают, что по-английски говорят только на этом острове, и считали бы себя нецивилизованными, если бы не знали хотя бы одного иностранного языка». Так что если в путешествии у вас возникнут трудности с каким-нибудь региональным акцентом, можете последовать примеру Бруно и попробовать заговорить по-французски или по-итальянски.

Письменность

Перейдем к письменному общению. В первую очередь вам нужно знать, что распространены сразу несколько рукописных шрифтов. Реже всего используется (но не становится от этого менее важным) правительственный шрифт. Патентные грамоты, хартии и другие формальные государственные

документы записываются «придворной рукой», потомком средневековых шрифтов, использовавшихся в королевской канцелярии. Эти документы покажутся вам «готическими»: шрифт больше всего напоминает набор вертикальных линий, или миним, очень похожих друг на друга. Впрочем, если вы понимаете язык, на котором написан документ (чаще всего — латынь, изредка — английский), то прочитать его будет очень просто, потому что буквы записывают с крайней тщательностью. О почерке большинства людей, к сожалению, так не скажешь. Если вы заглянете за плечо клерку времен Елизаветы, ведущему протокол суда квартальных сессий, то останетесь в полном недоумении. Вы увидите, как он торопливо записывает серию латинских сокращений, как того требует закон, — даже если сам и не знает языка. Результатом зачастую становится практически нечитаемая цепочка росчерков — словно кто-то раздавил сотню маленьких паучков между страницами книги.

Причина, по которой записи судебного клерка выглядят настолько непохоже на «придворную руку», — не только спешка: сам шрифт тоже другой. Как и большинство людей, клерки пишут «секретарской рукой», а формы букв там постоянно меняются. Старики, родившиеся в последнее десятилетие XV века, в 50-х годах следующего столетия все еще пишут длинную «r», кончик которой опускается намного ниже линии письма, и «h», больше похожую на старый вариант записи «z» — тоже опускаясь ниже линии. Еще они пользуются устаревшей буквой «торн», которая читается «th» и первоначально записывалась как «t», но сейчас чаще выглядит похоже на «у» (именно поэтому сейчас вместо «the» в стилизациях часто пишут «уе» («usually»). Молодые люди, учившиеся писать в 30-х годах, пишут короткую «r». Большинство считает буквы «v» и «u» взаимозаменяемыми, хотя «v» чаще используют в начале слова, а «u» — в середине, например «vsually» («usually»). Примерно половина букв «секретарской руки» не имеет отношения к буквам, которые знакомы вам. Многие символы пишутся с тильдами сверху или снизу, это позаимствовано из средневековой латинской скорописи. Например, две разные формы буквы «р» означают «per» (или «par») и «pro»; линия над буквой значит, что здесь пропустили букву «t»; длинный вьющийся росчерк под линией в конце слова означает конечную «s».

Что любопытно, несмотря на ее повсеместную распространенность в XVI веке, «секретарской рукой» никогда не печатают. Печатные книги набираются либо италиком, либо «черным» готическим шрифтом. Италик — это не современный наклонный курсив, тогда шрифт так называли потому, что его изобрели в Италии. Именно с этим шрифтом вы знакомы лучше всего — потому что от него произошли все современные; именно им под конец правления Елизаветы печатают большинство книг. «Черный» шрифт (сейчас обычно называется «старопечатным») — это печатная версия «придворной руки» для официальных документов. Обычно им печатают библии, официальные тексты, а также некоторые исторические и литературные книги. В роговых книгах, с помощью которых людей учат писать, шрифт тоже старопечатный. По этой причине читать италик, к которому привычны вы, для многих довольно затруднительно. Некоторые люди, учившиеся читать по роговым книгам, вообще не смогли освоить каких-либо других шрифтов. Именно поэтому некоторые книги печатают и италиком, и официальным «черным» шрифтом — например, поэзию Изабеллы Уитни: титульные листы и посвящения набраны более «ученым» италиком, а сами поэмы — старопечатным шрифтом, чтобы их легче было читать малообразованным людям, особенно женщинам.

Что касается записи чисел, арабскими цифрами все чаще обозначаются даты, потому что римская запись получается довольно громоздкой — на монете или памятном камне гораздо легче выгравировать «1588», чем «MDLXXXVIII», — но бухгалтерию по-прежнему часто ведут римскими цифрами. Некоторые образованные люди просто не могут «думать» арабскими цифрами: сэр Вильям Сесил переводит все арабские цифры в римские, формируя государственный бюджет.

Когда вы хотите что-то написать, сперва нужно решить, на чем вы собираетесь писать. Все зависит от того, насколько долговечным должен быть документ. Хартии или официальные бумаги, купчие на землю или судебные протоколы всегда записывают на хорошем пергаменте, сделанном из овечьих шкур. После удаления шерсти их обезжиривают порошком из пемзы или раковины каракатицы, размягчают зубами животных и «проклеивают» желатином из лошадиных копыт. Если же вы пишете нечто более эфемерное, например письмо, которое после первого прочтения можно выбросить, или счета, которые понадобятся максимум в течение года, вы воспользуетесь бумагой. Она дешева, хотя на низкокачественной бумаге нельзя писать с обеих сторон — чернила просвечивают; она обычно используется либо бродячими торговцами для упаковки товаров, либо в качестве туалетной. Продукция хорошего качества, например «имперская бумага», используется для издания роскошных книг, да и писать от руки многие предпочитают именно на ней. Списки покупок и школьные упражнения обычно записывают не на бумаге, а на «табличках»: навощенных листах из слоновой кости, самшита или кипариса, на которых пишут металлической ручкой, затем все стирают и пишут заново [53] .

53

Типы используемой бумаги и дощечек взяты из «Вульгарии» Гормана, ‘de scholastics’.

Металлические ручки называют «понтейлями». Их делают из железа, серебра или меди, а главное их достоинство — долговечность. Правда, они громко скрипят, так что большинство людей все же пишут перьями. Елизавета предпочитает лебединые перья; шире всего, впрочем, распространены гусиные перья и тростинки. Вам понадобится перочинный нож, чтобы периодически затачивать перо, запасной лист бумаги, чтобы проверять, насколько хорошо заточен кончик, а если вы собираетесь писать книгу — неплохой запас перьев. А еще вам понадобится чернильница (тогда их обычно делали из рога). В городах вы сможете купить готовые чернила у аптекарей или писцов, но в деревнях чернила чаще всего готовят самостоятельно. Для этого вам понадобится кварта вина, пять унций дубовых галлов, три унции купороса и две унции гуммиарабика. Для долговечности добавьте морской соли. Чтобы сделать их чернее, добавьте толченой ламповой сажи. Если чернила слишком густые, разбавьте их уксусом.

Как называть себя и обращаться к другим

Если вы собрались с визитом в XVI век, то вряд ли будете общаться там с близкими родственниками,

так что знать формальные слова-обращения нужно обязательно. Простолюдина — по фамилии, скажем, Смит — вы можете назвать «Goodman Smith» («добрый человек Смит») или «my goodman» («добрый человек»); слово «sirrah» не употребляйте, если, конечно, вы не занимаете высокое положение в обществе и не хотите напомнить, насколько он ниже вас. Супругу доброго человека называйте «goodwife Smith» («добрая жена Смит») или «my goodwoman» («добрая женщина»). Вы, наверное, услышите, как соседи называют ее «goody Smith» («дорогуша Смит»), но так можно обращаться только к хорошим знакомым. Не стоит называть ее и «мадам», «миссис» и прочими словами, обозначающими статус, которым она, возможно, недовольна. «Widow Smith» («вдова Смит») — тут все очевидно. Но вот когда дело заходит о более высокопоставленных людях, формы обращения усложняются. Джентльмена, не являющегося ни лордом, ни рыцарем, нужно называть «мистер». Если он рыцарь, то к нему обязательно нужно обращаться по христианскому имени, «сэр Фрэнсис». «Эсквайр» в общественной иерархии находится заметно ниже; так называют любого человека, имеющего право носить герб (то есть потомков рыцарей по мужской линии), а в городах — тех, кто служит мировыми судьями. Впрочем, «сквайр Браун» говорить не стоит — достаточно будет «мистер Браун». Женский эквивалент «мистера» — «мистрис»; это слово сокращается до «Mtrs» или «Mrs» — поэтому не удивляйтесь, услышав, как юных девушек и незамужних женщин называют «мистрис», или «Mrs» на письме: термин «мисс», означающий незамужнюю женщину, появится лишь в следующем столетии. Говоря с «мистрис Джонсон», а не о ней, называйте ее «мадам». Стоит отметить, что слово «мадам» используется, только если вы обращаетесь к женщине равного или более высокого по сравнению с вами положения. «Миледи» и «ваша светлость» — менее специфические обращения, но так обычно говорят только об аристократках и богатейших дворянках. Врачей называют «доктор» только в том случае, если у них есть университетский диплом доктора медицины; к большинству врачей и хирургов-джентльменов обращайтесь просто «мистер». В иных случаях к мужчине обращаются «доктор», если у него есть соответствующая ученая степень по праву или богословию. Священнослужителя все еще можно называть «отец», а в первой половине елизаветинского правления к ректорам или викариям обращаются точно так же, как к рыцарям: «сэр Ричард», «сэр Питер» и т. д.

Что касается самих имен — более половины мужчин, которых вы встретите, будут носить имя Джон, Вильям или Томас. Половину женщин будут звать Мэри, Элизабет, Агнесса, Джоанна или Маргарет. Большинство распространенных христианских имен покажется вам знакомым, но не удивляйтесь, встретив женщин по имени Юрит (валлийская святая), Черити («милосердие»), Пейшенс («терпение»), Пьюрити («чистота») или Летиция; девочку, родившуюся на Троицу, вполне могут назвать даже Пентекост («Пятидесятница»). Некоторым женщинам даже дают имена, впоследствии ставшие чисто мужскими, например Джулиан, Тимоти или Ричард. Встретить человека со вторым именем очень сложно. Правда, сразу сделаем оговорку: в Корнуолле мальчиков называют по тому же принципу, что и в Уэльсе, — по предкам по отцовской линии (например, Рис ап Груффидд ап Лливелин…), из-за чего создается иллюзия второго имени; в Корнуолле частицу «ап» отбрасывают, добавляя имя и родной город отца, так что «Джон, сын Томаса из Пендариса» становится «Джоном Томасом Пендарисом». Фамилии распространены повсюду, но мужчин часто называют не по фамилии, а по роду деятельности или месту жительства, так что кожевника по имени Джон Бирд вполне могут называть Джон Таннер. Именно поэтому у многих людей есть прозвище, а иногда и не одно: записывается это как «John Tanner alias Neville alias Westcott» — «Джон Таннер, он же Невилль, он же Весткотт». Еще одна причина, по которой даются прозвища, — внебрачное происхождение кого-либо из членов семьи. Если незамужняя женщина по фамилии Джонс рожает от джентльмена по фамилии Рэли, то ее сына вполне могут окрестить «Джон Джонс, он же Рэли», особенно если джентльмен признает ребенка.

Время

Идя по полю в деревенской усадьбе, вы вполне можете услышать, как звонит колокол в часовне, обозначая начало или окончание работы. Для многих это единственный известный способ регулирования времени. В городах время отсчитывается по звону церковных колоколов; если в городе больше одной церкви, то одна задает время для всех остальных. Так что вы иногда будете слышать, как горожане говорят «hours of the bell» («столько-то часов по колоколу»), а не «hours of the clock» («столько-то по часам»). Но эта неформальная фраза скрывает за собой очень важное изменение: в елизаветинскую эпоху время стало стандартизированным. Средневековая система разделения светового дня и ночи на двенадцать равных частей, при которой летом один дневной час вдвое длиннее зимнего, ушла в прошлое. Люди теперь отсчитывают время точно так же, как и мы: двенадцать часов, в каждом из которых по шестьдесят минут, пополудни и пополуночи. Горожане внимательно слушают колокольные звоны, которые возвещают время, когда открывается или закрывается рынок, когда гасят огни (и все должны вернуться в дома) и когда закрываются городские ворота. Сельские жители по звону колокола собираются на церковные службы или на заседания поместного суда. У часов с циферблатами обычно всего одна стрелка, отсчитывающая часы; минуты считают по песочным часам. Впрочем, считать минуты нужно очень немногим: морякам, алхимикам, астрологам, натурфилософам и духовенству. Зачем это нужно духовенству, спросите вы? Проповедь у хорошего священника длится два, а то и три часа.

Время «объявляется» с помощью колоколов, так что в елизаветинскую эпоху его слышат и знают все. Только у дворян есть «маленькие комнатные часы, которые пробуждают человека ото сна». «Часы с циферблатом» в 80-х годах XVI века обойдутся вам примерно в 5 фунтов [54] . Еще у меньшего числа людей есть карманные часы (личные часы Елизаветы инкрустированы алмазами), которые носят на короткой цепочке. Если вы далеко от дома, то время определяется либо по старинке — по положению солнца на небе, либо с помощью «солнечного кольца». Это солнечные часы в виде медного кольца, которое надевается на палец. Если вы хотите определить по ним время, то сначала выставляете нужную дату (на некоторых кольцах для этого есть подвижные элементы) и проверяете, на какую часть шкалы внутри кольца падает пробивающийся через дырочку сверху солнечный свет. На самых сложных «солнечных кольцах» есть даже календарь, таблица христианских праздников и широты крупных европейских городов, чтобы ими можно было пользоваться еще и за рубежом. Если вы хотите приобрести себе такие часы, обратитесь в лавку Гэмфри Коула в Лондоне — там делают самые лучшие.

54

О комнатных часах говорится в «Вульгарии» Гормана. Цена приводится в Stevenson, ‘Fxtracts’, p. 301.