Елка в подарок
Шрифт:
Матиас кривит физиономию: для него и десять тысяч — деньги приличные.
— А сколько он обычно носил с собой?
— Не менее ста кусков.
— Значит, его обчистили на триста тысяч?
— Не меньше!
Жестом я отсылаю Матиаса.
— Вы сказали, он взял двести тысяч. А потом сразу ушел?
— Да.
— Анж сказал вам, куда направляется?
— Нет. Просто буркнул, что у него встреча за городом и чтобы я не беспокоилась…
— И что вы подумали?
— Мне вначале показалось, будто он поехал встретиться с какой-нибудь
Вдова успокаивается, вздыхает, шмыгает для приличия носом и добавляет:
— Они ему сами иногда приплачивали.
— Так, подведем итог: он не сказал ни куда едет, ни с кем должен увидеться. А вы его не спросили!
— Послушайте, комиссар, Анж был не тем человеком, кому можно задавать слишком много вопросов. Он взбеленился, даже когда я просто спросила, какого черта он опустошил кассу… И уехал… И все…
Она изливает на бюст пол-литра соленой жидкости.
— И больше я его не видела.
Устанавливается тягостная тишина. Слышу только, как кровь пульсирует в ушах. Но все равно мне намного лучше. Сейчас бы еще выпить, и микробы сбегут сами и поселятся на чужих гландах. Мне плевать, что вы об этом думаете, но алкоголь — это средство! Мои воспаленные глаза случайно натыкаются на телефонный аппарат — на нем нет диска, а всего лишь красная кнопка.
— Если вам нужно позвонить, — спрашиваю я, — вы соединяетесь через телефонистку?
— Да. Телефонисткой служит Жинетта, она там, в туалетной комнате. Если нам звонят, она соединяет…
— А где она сейчас, ваша Жинетта?
— На месте, где же еще…
— Хорошо. Скажите, когда Анж купил это заведение?
— Года три назад.
— Оно обошлось миллиардов в сорок, не меньше, а?
Она делает серьезное лицо. Когда речь заходит о деньгах, вдове не до скорби.
— Тут я не в курсе. Это дело Анжа.
— У него, видно, деньги только что из ушей не валились, а? Вложить такую сумму. Как вы думаете?
— Вполне возможно! — отвечает она с вызовом.
— Если только друзья не финансировали его предприятие?
— Может, и так! Повторяю, мне ничего не известно!
Нет смысла настаивать. К тому же у меня вдруг рождается идея. В нашей работе главное — иметь идеи своевременно и по всем текущим вопросам. Нужно бороться с белыми пятнами, как сказал бы дерматолог. Это очень важно! Пусть даже дурацкие мысли, бредовые, но они поддерживают тонус…
— Хорошо, вы можете идти. Пришлите мне Жинетту!
Безутешная, потерявшая в одночасье все на свете вдова уходит. Я сжимаю голову руками, что позволяет немного сконцентрироваться. Черт, если принять еще стакан виски, то наверняка станет лучше, но есть риск окосеть.
Тук-тук!
— Войдите!
Жинетта оказывается этакой мышкой без возраста и цвета, поскольку редко подставляет лицо солнечным лучам. Девица в туалетной комнате — непременный атрибут всех заведений, претендующих на шик. Проводить жизнь в подвальном помещении, где люди отправляют свои естественные надобности, согласитесь, это драма, я бы даже сказал трагедия.
Драма в том, что вы бросаете ей на тарелочку мелкие монеты, поскольку ваш мочевой пузырь или кишечник правильно функционируют. Она получает вознаграждение за ваш диурез или перистальтику. Но черт с ней, с этой стороной вопроса! В конце концов, сходить в туалет не так дорого! Но Жинетта, если говорить о ней лично, она-то ждет принца, красавца на белом коне, а вместо него в туалетную заходят всякие козлы, расстегивая на ходу ширинку. Они видят Жинетту и реагируют всегда одинаково — лезут в карман за мелочью. А если нет мелких денег, пытаются отделаться стандартными шуточками.
Единственное развлечение как бы в утешение ей — телефон!
— Жетон, мадемуазель!
Жетон — это счастливый билет для мисс Пипи. Далее перед ней разыгрывается спектакль одного актера для одного зрителя, то есть для нее. «Алло! Дорогая, это ты? Я на заседании административного совета, очень затягивается, председатель хочет обсудить все проблемы сразу, чтобы проголосовать сегодня же за принятие бюджета по поводу индексации новых капиталовложений в угольные шахты, словом, квадрат гипотенузы и синус на косинус, раньше четырех не кончится!»
Или же:
«Это ты, любовь моя? Твой муж не вернулся из командировки? Отлично, я еду. Нам будет с тобой хорошо. Помнишь, как было прошлый раз? Знаешь, когда мы с тобой упали на кровать, а ножки подломились…»
И мисс Сортир мечтает, без конца прокручивает в своем усохшем от однообразия жизни и отсутствия солнечного света воображении услышанные сцены, задумчиво разрезая газетные листы на восемь частей и разнося эти бюллетени для голосования по избирательным кабинам.
— Скажите-ка мне, милая Жинетта…
Мое звуковое послание ей, похоже, очень по нутру. Она одновременно начинает двигать глазами, носом и худосочной задницей.
— Да?
— Если мне нужно позвонить с этого аппарата, то как я должен действовать?
Она заговорщицки улыбается одними глазами — этакая проказница, подложившая кнопку на стул учительницы.
— Вы нажимаете на кнопку на аппарате. У меня зажигается красная лампочка… (У нее! В сортире!) Я снимаю трубку. Мне говорят номер, я набираю, затем сую штекер в соответствующее гнездо…
— Господин Равиоли вчера наверняка просил вас соединить его с кем-то часов в одиннадцать или чуть раньше?
Она задумывается.
— Нет.
— О! Послушайте, милое дитя, вы ошибаетесь, не так ли? Подумайте как следует, это очень важно!
Она энергично трясет головой.
— Клянусь, хозяин никому не звонил. Облом! Одна из моих гениальных идей тает на глазах.
— Но, — добавляет телефонистка быстро, — наоборот, вчера как раз звонили ему!
Я подскакиваю от радости.