Элрик из Мелнибонэ (сборник)
Шрифт:
— Значит, мы должны снарядить за ним погоню. Мы скоро схватим его.
— Против стонущего тумана мы бессильны. Он наступает.
Туман и в самом деле начал обволакивать их. Элрик попытался рассеять его, размахивая руками, но он собрался вокруг него плотной массой. Печальный стон наполнял уши Элрика, а жуткие цвета слепили ему глаза. Он попытался прорваться сквозь туман, но тот окружал его со всех сторон. И теперь ему показалось, что за стонами он слышит слова: «Элрик слаб. Элрик глуп. Элрик должен умереть!»
— Прекрати! — крикнул он.
Он столкнулся с кем-то и упал на колени.
— Симорил! — закричал он.— Симорил!
И одно из этих лиц стало лицом Симорил — Симорил, которая насмехалась и издевалась над ним, потом ее лицо начало постепенно стареть, и наконец он увидел грязную старуху, а потом — череп с лоскутами полусгнившей плоти. Он закрыл глаза, но этот образ не исчез.
«Симорил!— шептали голоса.— Симорил!»
Отчаяние овладевало Элриком, и он слабел от этого. Он позвал Дивима Твара, но услышал только насмешливое эхо — такое же отозвалось ему, когда он назвал имя Симорил. Он сомкнул уста, закрыл глаза и, продолжая ползти, попытался освободиться от стонущего тумана. Но прежде чем стоны сделались всхлипами, а всхлипы стали слабыми отзвуками, прошли, казалось, часы. Элрик попытался подняться и открыл глаза, чтобы увидеть, как рассеивается туман, но его ноги подогнулись, и он рухнул на первую из ступенек, ведущих к Рубиновому трону. Он еще раз не последовал совету Симорил, как поступить с ее братом, и ей снова грозила опасность. Последняя мысль Элрика была проста:
«Я не гожусь для жизни».
Глава четвертая
ВЫЗВАТЬ ВЛАДЫКУ ХАОСА
Как только Элрик пришел в себя после удара, от которого лишился сознания, а оттого потерял еще больше времени, он послал за Дивимом Тваром. Он с нетерпением ждал новостей, но Дивим Твар ничего не мог сообщить ему. Йиркун призвал себе на помощь колдовские силы, и те помогли ему бежать.
— Наверно, у него были какие-то магические способы покинуть остров, потому что он бежал не на корабле,— сказал Дивим Твар.
— Ты должен снарядить погоню,— сказал Элрик.— Пошли тысячи отрядов, если понадобится. Пошли всех мелнибонийцев. Попытайся разбудить драконов, чтобы можно было воспользоваться ими. Подготовь боевые барки. Отправь наших людей во все уголки мира, но найди Симорил.
— Я уже сделал все это,— сказал Дивим Твар.— Вот только Симорил я пока не нашел.
Прошел месяц. Воины Имррира прочесали Молодые королевства в поисках своих соотечественников, вставших на путь измены.
«Я заботился больше о себе, чем о Симорил, и называл это нравственностью,— подумал альбинос.— Я подвергал испытанию свою обидчивость, а не свою совесть».
Прошел второй месяц, и драконы Имррира наводнили небеса на юге и на востоке, на западе и на севере, но, хотя они и перелетали через горы, моря, леса и долины и невольно сеяли панику во многих городах, нигде не нашли и следа Йиркуна
«Ведь в конечном счете человека судят по его делам,— подумал Элрик.— Я взвесил все, что я делал,— не то, что собирался сделать, и не то, что мне хотелось бы сделать, и вот выяснилось: все, что я сделал, было глупо, разрушительно и не имело никакого смысла. Йиркун был прав, презирая меня, а я именно за это воспылал к нему ненавистью».
Пришел четвертый месяц; корабли Имррира стояли в дальних портах, а моряки Имррира спрашивали других странников и землепроходцев, не знают ли те что-нибудь про Йиркуна. Но колдовство Йиркуна было сильным, и никто его не видел (или не помнил, что видел).
«Теперь я должен попытаться понять скрытое значение всех этих мыслей»,— сказал сам себе Элрик.
Самые быстрые из воинов устало возвращались домой со своими бесполезными новостями. И когда вера исчезла и надежда умерла, Элрик исполнился решимости. Он обрел силы — как душевные, так и физические. Он экспериментировал с новыми снадобьями, которые должны были увеличить запас его жизненной силы. Он проводил много времени в библиотеке, хотя теперь всем книгам предпочитал одни колдовские, перечитывая их снова и снова.
Эти книги были написаны на мелнибонийском высоком наречии — древнем колдовском языке, с помощью которого предки Элрика общались со сверхъестественными силами, которых они вызывали к себе. И наконец-то Элрик остался доволен — он понял эти книги до конца, хотя то, что он читал, временами грозило приостановить выбранный им образ действий.
А оставшись доволен (опасность неправильного понимания скрытого смысла того, что было написано в этих книгах, грозила катастрофой), он принял снадобья и проспал три дня.
И теперь Элрик был готов. Он выгнал всех рабов и слуг из своих покоев. Он поставил стражников у дверей, приказав им не впускать никого, каким бы срочным ни было дело. Он освободил один из больших залов от всего, оставив там единственную колдовскую книгу, которую поместил в самом центре. Потом он сел рядом с книгой и принялся думать.
Просидев более пяти часов, Элрик взял кисть и сосуд с чернилами и начал рисовать на стенах и полу сложные символы. Некоторые из них имели такую замысловатую форму, что словно бы исчезали под углом к поверхности, на которой были изображены. Покончив с этим, Элрик улегся в самом центре нарисованной им огромной руны — к полу лицом, положив одну руку на колдовскую книгу, а другую (с Акториосом на ней) вытянул в сторону ладонью вниз. Луна была полной. Ее лучи падали прямо на голову Элрика, превращая его волосы в серебро.
И началось призывание.
Элрик направил свой разум в петляющие туннели логики, сквозь бескрайние долины идей, через горы символов и бесконечные миры смежных истин. Он направлял свой разум все дальше и дальше, а с ним посылал слова, слетавшие с его перекошенных губ,— слова, которые мало кто из его современников был способен понять, хотя от одного их звука кровь застыла бы у них в жилах. Тело его наливалось тяжестью, по мере того как он заставлял его оставаться в начальном положении, а время от времени с его губ срывался стон. И постоянно снова и снова повторялись одни и те же слова.