Элрик: Лунные дороги
Шрифт:
Но он не мог этого сделать. Я напитался похищенными душами множества убитых мною совсем недавно. Свежими душами, которые не пришлось делить ни с какими демоническими владыками. Я ощутил знакомый жуткий экстаз. Ощутив его раз, будешь всегда бояться ощутить его снова – и при этом жаждать, поскольку забыть невозможно. Жизненная сила убитых подкрепляла мое человеческое тело, превращая его в сверхъестественный проводник темной энергии меча. Об Уне как о сопернице забыли. Теперь я принадлежал мечу без остатка.
Меч вонзился глубоко в чрево твари. Только Равенбранд знал, куда надо бить, потому что только он находился в том же мире, что и демон-владыка, чьи силы я и сам когда-то пытался обуздать. Но теперь у меня не осталось подобных амбиций. Я сражался за свою жизнь и душу.
Темная энергия вливалась в меня, обостряя ощущения. Я почувствовал себя невероятно живым. В полной боевой готовности. Я отбивал щупальца, пытавшиеся схватить меня. Бешено хохотал. Снова и снова вонзал меч в голову, и тело вихря извивалось, выло, кричало и билось, угрожая уничтожить горы.
Кем бы я ни был, самим собой или Элриком из Мелнибонэ, я держался за них изо всех сил, хотя казалось, что в этот миг тысячи других личностей притягивались к нам. Притягивались благодаря силе Черного меча. Может ли из зла получиться добро, как часто бывает, когда зло получается из добра? Это даже не парадокс, а непреложный факт человеческого существования. Держа меч двумя руками, я перерубил то, что, вероятней всего, было яремной веной твари, и мои усилия были вознаграждены. Смерч неожиданно сдулся, превратившись в широкое грязное облако, меня же с ног до головы покрывало то, что находилось у него внутри, – его кровь. Зеленая липкая жижа сковывала каждое движение, несмотря на мою невероятную силу, она застывала плотной коркой на теле.
Я нанес твари опасный удар, но теперь и сам стал беззащитен; ветер кружил меня, а затем бросил на Сияющую тропу, как прежде отбросил мою жену. Я упал, сбитый с ног, но меч из руки не выпустил, успел подняться в тот самый миг, когда увидел, что на меня несется чудовищный белый буйвол.
Инстинкты и природная кровожадность клинка сработали одновременно. Я поднял большой черный боевой меч, словно вертел, и пронзил мощную грудь бизона. После второго удара бизон упал. После третьего кровь хлынула на лед.
Я победно обернулся, ожидая благодарности тех, кого спас. Но лицом к лицу столкнулся с вновь прибывшим. Белолицым и красноглазым, таким же, как и я. Он мог бы быть моим сыном – на вид ему было не больше шестнадцати. На лице его было выражение недоверчивого ужаса. Что не так? Разумеется, это был тот же самый мальчишка, которого я видел на острове. Но кто он? Не сын мой и не брат. И все же мрачное лицо несло все признаки фамильного сходства.
– Итак, – сказал я, – враг повержен, господа. Что еще нужно сделать? Ответом мне было молчание.
– Что, приключения вам не по зубам? – Я все еще ощущал эгоцентрическую эйфорию – она пришла, когда я пролил столько крови.
А затем я понял, что индеец и альбинос смотрят на меня с такой серьезностью, словно я совершил ужасную ошибку или даже преступление.
Индеец шагнул вперед. Он протянул руку, вырвал у меня меч и бросил его на тропу. Затем заставил меня повернуться и показал, что лежит за моей спиной.
– Она должна была провести нас по льду. Только Белая Буйволица может пройти по Сияющей тропе. А теперь она мертва.
Это была Уна. Ее белая накидка из буйволиной шкуры обагрилась кровью. На теле зияли три раны от меча. Они находились именно там, куда я ударил белого буйвола.
Постепенно весь ужас того, что я совершил, дошел до меня. Я поднял меч и отбросил его подальше на лед.
Она пришла, чтобы спасти меня, но в безумстве сражения я убил собственную жену!
Глава девятнадцатая
Сияющая тропа
Не веря своим глазам, я подошел к хрупкому телу. Неужели я действительно убил свою жену? Я молил о том, чтобы все это оказалось иллюзией, а не странным животным, которое я поразил мечом.
Побежденный ветер улетел, после него осталась глубокая торжествующая тишина. Я слышал свои шаги по серебристой тропе, чувствовал сладковато-соленый привкус крови, когда встал на колени и потянулся к еще теплому, знакомому лицу.
Меня сбили с ног. Юноша-альбинос, которого я впервые увидел на острове, наклонился и быстро завернул мою жену в бизонью шкуру. Не раздумывая, бросился он к великому городу-пирамиде. Пока он бежал, серебристая тропа появлялась прямо перед ним – и не исчезала за его спиной. Я поднялся, чтобы последовать за ним, но у меня не было сил. И меча тоже не было. Похищенная энергия утекала из меня.
Я споткнулся и упал на неустойчивый грунт. Руки погрузились в серебристую ртуть. Я пытался ползти. Мой горестный крик разносился по всем мирам.
Потом появились Лобковиц и индеец, они склонились надо мной и помогли подняться.
– Он пытается спасти ее, – сказал Лобковиц. – Шансы есть. Вы видели? Даже в смерти она обладает силой прокладывать путь.
– Почему вы позволили мне… – Я заставил себя замолчать. Я никогда не обвинял других в своих ошибках, но на этот раз все было намного хуже, чем я мог себе представить. Когда воспоминания Элрика столкнулись с моими и объединились в общем чувстве вины, в душе возник ужасный резонанс. Только теперь я вспомнил, кем являлся на самом деле. Как Элрику удалось захватить надо мной власть? Я огляделся, ожидая, что он появится – таким же, каким впервые явился мне в концлагере. Но с тех пор наши отношения стали намного глубже.
Лобковиц кивнул индейцу:
– Айанаватта, сударь. Не возьмете ли вы его за другую руку?..
Айанаватта среагировал немедленно. Двое мужчин подняли меня на спину толстокожего зверя, который терпеливо ожидал нас, и сами оседлали его.
Теперь-то я понял, почему они так торопились.
Викинги возвращались. Они уже бежали к тропе, которой могли воспользоваться так же, как и мы. Они вновь собрались вокруг своего вождя в зеркальном шлеме, который все еще выглядел как мой побежденный враг – Гейнор Проклятый. Их голоса эхом разносились по льду. Неужели они гонятся за нами?