Элрик: Лунные дороги
Шрифт:
Гейнор выкрикнул приказ, и чудовища бросились на меня. Через пару секунд атаковал и я. Меч ожил. Он обладал собственным разумом.
Рубил воздух, оставляя красный сияющий след, рассекал плоть, кости и жилы, пронзал тела и души, отбирая жизни. Каждая новая отнятая душа укрепляла мою собственную, порядком ослабевшую. Мой аппетит разыгрался. Я прорубал себе дорогу к Гейнору и Клостергейму а те, стоя на краю площади, понукали тругов и дикарей убить меня. Я расчищал путь к двум вождям, словно косарь, что шагает сквозь высокую траву. Меня начали бояться. Я привык к подобному страху. Другого и не ждал. Все люди боялись меня, и я презирал их за это. Кровь мелнибонийцев не заражена подобной дрянью, эта слабость нам не присуща. Мой народ правил миром десять тысяч лет. Они определяли историю Юных королевств, этих народов всего человечества. Моя раса древнее, мудрее, чем люди, и намного более жестокая. Нам не знакомы доброта и безыскусность существ, которых мы считали ненамного выше обезьян. Я презирал их до глубины души.
Я был мелнибонийским аристократом. Обучаясь чародейству и обретая колдовские силы, познал много ужасного, такого, что эти существа даже не способны почувствовать и испытать. Союз с элементалями и младшими Владыками Хаоса – моя заслуга. Я мог воскрешать мертвых. Мог повелевать всеми тварями и уничтожать врагов Черным рунным мечом.
Я был Элриком из Мелнибонэ, последним из рода императоров-чародеев, Князем руин, Владыкой погибших. Меня называли предателем и женоубийцей. Куда бы я ни направился, везде меня боялись и ублажали – даже те, кто ненавидел, ибо я обладал такой властью, с какой не смог бы управиться ни один человек.
Даже среди моего собственного народа у меня остался лишь один живой соперник. Мой род на протяжении тысячелетия удерживал власть, лелеял древние знания и заключал всё новые союзы с Хаосом. Нашими семейными богами были герцоги Ада. Нам покровительствовал Ариох, Владыка Хаоса, чьи владения распространялись на миллионы сверхъестественных миров. У него хватило бы сил уничтожить их все. Все мои кровные родственники были способны просить помощи у этих сил, но лишь немногие из нас смогли управлять миром на протяжении десяти тысяч лет. Мы бы и сейчас продолжали властвовать, если бы я не предал свой род и не был объявлен вне закона.
– Ариох!
Мои губы с готовностью произнесли это имя. Ариох, Владыка Хаоса, – мой покровитель, чьей силой пользовался Черный меч, – он тоже кормился душами, которые питали и нас с мечом. Мы стали одним целым. Клинок, бог и смертный объединились и достигли настоящего могущества. Думать о таком для мелнибонийца легко и естественно. Смертному подобные размышления о морали, о том, что хорошо, а что плохо, были не так хорошо знакомы, но теперь они захватили мой разум целиком, и казалось, что я считал так с самого детства.
Бремя на моих плечах, которое я так и не смог сбросить. Отец мой презирал меня за это. Остальные родственники стыдились. Многие поддержали моего кузена Йиркуна и хотели, чтобы он занял мое место.
– Ариох!
Но он не мог появиться здесь – или же не хотел.
Я слышал невнятный шепот у себя в голове, словно великий герцог Ада пытался связаться со мной, но шепот становился все тише.
Уверенность Гейнора укреплялась.
Он выкрикивал необдуманные приказы, бросал в атаку всех оставшихся воинов. У них были все шансы подмять меня, взять числом. Даже меч, что жил собственной жизнью, не мог убить всех. В моем уме с отчаянной четкостью начали появляться совсем другие мысли, словно растущие щупальца, они тянулись в сверхъестественные королевства, бесконечные миры, называемые офф-му мультивселенной.
Я не знал, получу ли ответ. Понимал лишь, что герцог Ариох мне не поможет. Нужно было взвесить все опасные последствия, с какими придется столкнуться, если я приму помощь крадущей сны. И хотя моему человеческому мозгу не хватало остроты ума, во всем остальном он был весьма хорош. Шансы добиться успеха были.
Я начал бормотать простое на первый взгляд заклинание, чтобы направить ум в нужное русло, задействовать сверхъестественное, заговорить на языке, который не может понять ни одно существо на Земле. Слова довольно простые. Они устанавливали связь между мной и элементалями сфер, где я мог, если мне повезет, обрести помощь и избегнуть нежелательной судьбы (а она становилась реальней с каждой секундой).
Я отразил одну волну нападавших, потом другую. Но вперед продвинуться не мог, теряя даже те последние метры, что отвоевал с самого начала. Груды тел превратились в преграду, и ее можно было использовать. Я ни на секунду не терял особой концентрации, касаясь щупальцами разума других веток мультивселенной, пока наконец не дотронулся до разума чужака. И он узнал меня.
Я тоже его узнал. Водный мир. Целую водную Вселенную. Обитаемая вода. Бурлящая и спокойная, необузданная и умиротворенная. Волны касались моего лица, пока толпа чудовищ падала под моим жаждущим крови клинком.
Я начал петь.
Владыка океанов, король водяной миров, Властитель темной глуби, тиши и жемчугов. Король костей омытых, утопших и забытых. Хозяин всех, кто сгинул, с кем был ты так суров. Припомни нашу дружбу и накажи врагов. Пусть их поглотят волны, пусть их прервется путь. Припомни уговор наш и жертвы не забудь. Почти заветы древних, сбивай врагов, круши, Согни их в рог бараний. И в два узла свяжи. Два мира и две раны. Победа лишь одна. Сольются воедино и память, и судьба.Вокруг меня вдруг закружилась волна, поднялась и опала. Я поискал глазами воду, но увидел лишь светящееся озеро вдали, от площади к нему тянулась длинная улица, по словам Уны, служившая логовом великому Мировому Змею. Я принял это как должное, ибо повидал и чудовищ, и чудес больше, чем все смертные вместе. Людоеды окружили меня и давили со всех сторон, я понимал, что погибну, если король Страаша, мой старый союзник, аватар всех водных богов мультивселенной, не смог или не пожелал меня услышать.
Гейнор увидел его первым. Обернулся, ткнул пальцем куда-то в сторону и показал Клостергейму: «Бежим!» Он не забыл о моих чародейских силах. Просто понадеялся, что я не смогу их здесь использовать.
За причалом, где стояли лодки, вспухла волна. Встала стеной, но не двигалась, как приливные воды, а лишь дрожала, готовая обрушиться в любой миг. Стена вырастала все выше и выше, угрожая затопить весь город.
Помощь, что я призвал, могла убить не только моих врагов, но и друзей. Какая ирония! Похоже, такова моя судьба.