Элрик: Лунные дороги
Шрифт:
– Возможно, против Му-Урии вышла в поход уже целая армия, – неуверенно добавила она.
Офф-му выразили признательность и сосредоточились на зеркально блестящем каменном круге, у которого собрались. Что они надеялись увидеть в своей версии хрустального шара? Или это устройство позволяло им настроить коллективное сознание? Потом что-то сверкнуло, и я отшатнулся, прикрыв глаза руками. Подумал, что эта вспышка ослепила и офф-му, но они сидели всё так же спокойно. Защищая глаза руками, я нашел Уну. Она тоже прикрывала лицо.
– Что случилось? – спросил я.
– Похоже, они умеют искривлять свет, – прошептала она.
Затем ужасная золотисто-белая вспышка погасла, и глаза немного привыкли к остаточному свечению. Я разглядел источник света. В центре круга возник трехмерный и абсолютно реальный каменный куб, висящий в воздухе. От него исходила слабая и очень приятная на слух вибрация, она вызывала в памяти странные воспоминания, самые чистые и невинные моменты, когда мысли, дела и идеи находились в полной гармонии друг с другом. Казалось, перед кубом вот-вот появится сам честный рыцарь Парцифаль и преклонит перед ним колена.
Камень на глазах начал меняться.
В полном восхищении смотрел я на то, что всегда считал лишь прекрасной легендой. На величайшую золотую чашу, украшенную хрусталем и драгоценными камнями, наполненную густым красным вином, что переливалось через край. Свет впитывал рубиновые капли, наливаясь золотом, и весь зал, где совещались офф-му, словно ожил, наполнившись темными разноцветными завитками света.
Мои чувства не могли впитать все, что происходило. Я ослабел и желал лишь одного – воссоединиться с Ворон-мечом, хотя на то не было ни единой причины. Мне казалось: как только я притронусь к рукояти, черный клинок наполнит меня силой. Но меч лежал в моей комнате, а я не мог заставить себя покинуть зал, покинуть чудесную чашу. Грааль стал еще больше. Офф-му в треугольных капюшонах качали головами, кивали, словно даже им это зрелище казалось необычным. Угловатые тени смягчались, ложась рядом с округлым камнем.
Зазвучали голоса офф-му, одна-единственная нота превратилась в хорал, слово, мантру, казалось, что от нее сейчас завибрирует целый мир. Свет и тьма сотряслись и смешались. Чаша преобразилась, превратившись в золотой посох с каменьями; он медленно вращался в воздухе над обсидиановым кругом.
Напев изменился, и теперь посох начал расти и расширяться. На какой-то миг он принял вид младенца с круглым блаженным лицом. Затем снова стал посохом, но продолжал менять форму, пока не превратился в одну-единственную стрелу. Символ Закона. Затем в целый пучок стрел – они смотрели вверх, раскрывшись веером над блестящим кругом. Восемь золотых, украшенных каменьями стрел медленно вращались в воздухе. Символ Хаоса.
Офф-му сосредоточились на круге из сверкающего обсидиана. На нем начало быстро проявляться трехмерное изображение. Из камня прямо на нас выезжали всадники. Иллюзия казалась очень реалистичной, почти как в кино. Только все происходило в жуткой реальности. Гейнор в вычурных доспехах скакал на белом жеребце, чьи слепые глаза смотрели вверх, но поступь была легкой и уверенной. За ним, на бледных и тоже слепых лошадях, все еще в черной с серебром форме, двигался отряд эсэсовцев почти в полном составе. Их возглавлял Клостергейм. Все они были в плащах и с самым разнообразным древним оружием в руках. Следом неслась невообразимая толпа чудовищ и карикатурных существ – они будто сошли с полотна Босха. Вполне возможно, что художник не придумал их, а рисовал с натуры. Длиннорукие, длинноголовые, с огромными близорукими глазами. Их вытянутые сопящие рыла доказывали: нюхом они пользовались больше, чем зрением. Эти подвижные пародии были гораздо крупнее всадников, скачущих впереди; все вместе они выглядели игрушечными солдатиками из двух разных наборов. Дикари вооружились дубинками и топорами. В их рядах имелись также лучники и мечники. Разнузданная толпа, а не дисциплинированная армия. Сотни и тысячи дикарей.
– Труги, – сказала Уна.
Я начинал понимать, почему офф-му не опасались этих обитателей пограничных земель. Великанам не хватало ни ума, ни целеустремленности, чтобы вместе напасть на Му-Урию.
Один офф-му что-то пробормотал, и Уна кивнула.
– Все пантеры пропали, – сказала она. – Они больше не защищают нас от тругов. Мы не знаем, погибли ли кошки, околдованы или просто исчезли.
– Как они могли исчезнуть?
– Под действием могучего заклинания.
– Заклинания? – скептически переспросил я. – Вы сказали «заклинания», фройляйн? Неужели мы настолько отчаялись, что готовы прибегнуть к колдовству?
Она нетерпеливо перебила меня:
– Называйте это как хотите, граф фон Бек, но по-другому не скажешь. Они чувствуют Призыв. Существо, которое намного сильнее, чем все обитающее в этих пещерах. Возможно, Владыка Высших Миров. А это значит, что Гейнор каким-то образом вызвал его из другого мира и заключил союз. И если они способы привести с собой все силы, то их будет почти невозможно победить. Но некоторым из них требуются люди, вроде Гейнора и его армии.
– Эти «труги» такие огромные.
– Только здесь, – отозвалась она. – На некоторых ветвях они совсем крохотные. Они не из Высших сфер, но именно такие, какие есть, твари глубин. Пушечное мясо Гейнора. Если его колдовские чары окажутся достаточно сильными, они нас просто уничтожат.
– Похоже, вам довелось пережить подобное нападение в прошлом, – сказал я.
– И не один раз. Борьба идет постоянно, поверьте мне. Вы даже представить не можете, что начинается в вашем собственном мире.
Необходимость взять в руки Ворон-меч становилась все острее. Уна продолжала совещаться с офф-му, и я сказал им, что скоро вернусь.
Я бежал по змеящимся улицам в неверном свете реки, ориентируясь по приглушенным цветам и формам зданий, пока наконец не пришел к себе. Сразу же бросился в комнату, где оставил меч. К моему величайшему облегчению, тот все еще лежал в нише у моей постели. Я развернул ткань, чтобы убедиться, что это действительно мой любимый клинок. Темная вибрирующая сталь замурлыкала, признав меня.
Сунув Равенбранд в импровизированные ножны, я повесил его через плечо и пустился в обратный путь по узким петляющим улицам, замечая, как ложатся отблески серебристого света, как движутся тени и меняются цвета на стенах, на которых они разводили свои странные сады.
Я пересек центральную площадь и подходил уже к улице на другой стороне, когда услышал за спиной издевательский смешок. Обернувшись, я уперся взглядом в торжествующий взгляд кузена Гейнора. Он целился в меня из лука.
Я даже не предполагал, что ему хватит смелости проследить за нами до самого сердца Му-Урии. Не представлял, что можно сразу увидеть две версии одного и того же человека: первый вел жуткую армию на великий город, другой уже находился в нем.
Жестокая усмешка заиграла на губах Гейнора.