Элрик: Лунные дороги
Шрифт:
Сзади раздался странный вой, словно шакал горевал о павших братьях, а затем из-за огромного сталагмита выехал Гейнор. За ним, уже без прежнего энтузиазма, двигались Клостергейм и оставшиеся нацисты. Гейнор покрутил над головой Белым рунным мечом и с ненавистью обрушил его на нас. Я так и не понял, кто из них выл, он или клинок.
Мы с Элриком отреагировали как один.
Выхватили мечи. Они забормотали, пронзительно заскулили, а потом и вовсе утробно взвыли, от чего Белый меч сразу ослабел.
Гейнор привык, что никто не может бросить вызов его силе. Несмотря на недавний опыт, его, похоже, удивил наш отпор. Он натянул поводья, заставив коня развернуться, и приказал своим людям атаковать нас.
Я вновь ощутил в своих жилах исступление боя. Почувствовал, как оно угрожает охватить меня целиком. Элрик рядом захохотал и пришпорил лошадь навстречу всаднику, ехавшему впереди.
Вой его меча изменился: стал торжествующим, как только он впился жертве в грудь, а затем клинок довольно заурчал, выпивая человеческую душу.
Мой черный боевой клинок крутнулся в руке, рванул вперед, прежде чем я успел отреагировать, и, нацелившись на голову ближайшего всадника, снес ему полчерепа. Он пил жизненную силу нациста, постанывая от удовольствия и вливая ее в меня. Живущие мечом, подумал я… Эта мысль вдруг обрела совершенно новое значение. Я увидел Клостергейма и пришпорил коня ему навстречу. Элрик и Гейнор бились верхом, клинок против клинка. Ко мне бросились двое нацистов. Я взмахнул тяжелым мечом, словно маятником, и ударил первого всадника в бок, а второго – на обратном ходу – в бедро. Как только первый испустил дух, я прикончил второго. Их бездыханные останки осели в седлах, как куски мяса. Я обнаружил, что смеюсь при виде них. Затем обернулся и встретил безумный взгляд рубиновых глаз Элрика – моих глаз, смотревших на меня.
Гейнор на коне перескочил через кучу тел и развернулся, с Рунным посохом в железной перчатке.
– Вы не сможете убить меня, пока я держу его. Можете даже не пытаться, глупцы. И пока я владею им, я владею ключами всего Творения!
Наши кони не могли прыгать так высоко. Нам пришлось объезжать горы трупов, и Клостергейм и три оставшихся нациста встали между нами и нашей добычей.
– Я больше не Рыцарь Равновесия, – безумствовал Гейнор. – Я – Творец всего Бытия!
Подняв над головой Белый меч и Рунный посох, он пришпорил коня и галопом унесся в дымчатую тьму, а своих последователей оставил позади, чтобы они задержали нас.
Радости это убийство мне не принесло. Только Клостергейму удалось сбежать, он бесшумно исчез среди высоких столбов. Я было погнался за ним, но Элрик меня остановил.
– Гейнор – наша единственная и главная добыча, – заметил он. – Пусть пантера ведет нас. Она найдет его по запаху.
Пантера бежала, не останавливаясь, слепые кони, не знающие устали, поскакали за ней.
Однажды мне показалось, что я слышу смех Гейнора, стук копыт, затем я увидел золотое сияние, словно Грааль подавал знак, что его похитили. Жемчужно-серый горизонт стал шире и выше, расстилаясь перед нами, как мягкое одеяло тумана над обширным скалистым лесом. Воздух стал заметно холодней и отчего-то чище, хотя я не мог определить, отчего. В какой-то миг это серое бесформенное поле наполнило мое сердце безотчетным страхом. Я смотрел в бесконечное ничто. Конец мультивселенной. Лимб.
Его спокойствие пугало меня. Но страх начал рассеиваться, уступая место чувству безмятежности и покоя. В конце концов, я уже когда-то бывал здесь. Наши чувства, однако, никак не повлияли на наши поступки, и слепые кони продолжали нести нас. Пантера все так же шла впереди, и постепенно, очень незаметно, мы медленно погрузились в ласковую серую дымку.
Она оказалась довольно плотной. Я все никак не мог избавиться от ощущения, что Гейнор с Клостергеймом поджидают нас в засаде и вот-вот нападут. Даже когда воздух впереди наполнился сверкающими оттенками алого и зеленого, нежными цветами амариллиса и ириса, я и тогда остался настороже.
– Что это было? – спросил я у Элрика.
Чародей усмехнулся.
– Я не знаю. Может, чьи-то мысли?
Неужели все это само собой соткалось из странной плотной дымки? Я вдруг почувствовал: эта субстанция в любой момент примет любую известную форму. И хотя я ожидал от легендарных Серых Пределов чего-то более впечатляющего, я испытал облегчение, что это не спутанные нити Хаоса, как меня раньше предупреждали. Казалось, нужно всего лишь сосредоточиться, и любые фантазии, даже самые дикие, обретут здесь форму. Я со страхом подумал о том, чего могут здесь напридумывать Гейнор и Клостергейм.
Дымка будто усиливала звук стучащих копыт, звон упряжи и наше дыхание. Туман почти скрывал контуры пантеры, но мы продолжали видеть ее, как тень. Трудно сказать, ехали ли мы по камню или по земле – снизу клубился туман цвета олова; доходя коням до брюха, он омывал их ноги, словно ртуть.
Земля под копытами стала мягче, как дёрн, приглушающий звуки.
Становилось все тише. Напряжение же росло. Я обратился к Элрику Голос мой звучал глухо и как-то омертвело.
– Мы его потеряли? Он все-таки сбежал в Пределы. И, насколько я понимаю, это катастрофа.
Он ответил, но я так и не понял, услышал ли я его голос или мысли.
– Это усложняет дело.
Все становилось каким-то неконкретным и неопределенным – несомненно, свойство Серых Пределов. В конце концов, предполагалось, что это неоформленная основа мультивселенной. Но, несмотря на это, пантера оставалась видимой, наш путь оставался неизменным, а Гейнор оставался угрозой.
Пантера вдруг остановилась. Она задрала свою красивую морду, принюхалась, прислушалась, подняла одну лапу. Ударила хвостом. Сузила глаза. Что-то встревожило большую черную кошку. Она колебалась.
Элрик спешился и по грудь в тумане пошел к ней. Туман сгустился, и на время я потерял его. Когда же снова увидел, он говорил с каким-то человеком. Сначала я подумал, что он нашел Гейнора.
Человек обернулся и пошел за ним… Уна, с луком и колчаном на плече! Словно просто вышла на прогулку. Она с вызовом улыбнулась мне, и я решил, что вопросов лучше не задавать.
Я так до сих пор и не понял, кто она – чародейка, фокусница или просто способна управлять животными на расстоянии, будь то пантера или заяц. Не знал, замешана ли во всем этом магия. Но к тому времени уже был совершенно готов поверить, что стал свидетелем реальной магии. Эти люди взаимодействовали с мультивселенной так, словно это для них обычное дело, для меня же то была одна сплошная тайна. Мой привычный двадцатый век может кому-то тоже казаться странным, хаотичным миром, механическим изобретением, столь же непонятным, как их мир для меня. То, что некие полубоги способны манипулировать мирами с помощью силы разума, для меня все еще оставалось ужасной загадкой; тем не менее я начал принимать этот факт благодаря всему, что испытал. Я не старался, будто какой-нибудь сумасшедший картограф, расчертить бытие во всей его сложности на квадраты и втиснуть его в тесные рамки сетки моего ограниченного опыта и воображения. Честно говоря, я вообще не хотел наносить какую бы то ни было разметку. Предпочитал исследовать, наблюдать и чувствовать. Единственно верный способ что-то понять – испытать это на собственной шкуре.