Эм + Эш. Книга 2
Шрифт:
Глава 28-1
День ото дня Шаламов отдалялся всё больше. Вероника, казалось, испробовала всё, что можно — без толку. То, что раньше действовало на него безотказно, теперь он попросту не замечал. Дома появлялся очень редко, ближе к ночи, уходил к себе, ещё и на ключ закрывался. Иногда заявлялся вообще под утро и сразу мчался в душ. Один раз она настолько отчаялась (ну и подвыпила ещё, поскольку без вина терпеть всё это сил уж никаких не было), что подкараулила его, выходящим из ванной. Он не ожидал и вздрогнул. Её же при виде его голого торса кинуло в жар. Набросилась на него, как изголодавшаяся кошка,
— У тебя есть другая? Ты с ней время проводишь? — сквозь всхлипы спросила она.
Он отвёл глаза, стиснул челюсти и, помолчав, мрачно ответил:
— Нет.
— Тогда почему ты со мной больше не спишь?! Почему не…
— Я же говорю — устал, — буркнул он, поднялся и ушёл к себе. Вероника ещё долго всхлипывала, но больше он не показывался.
Как назло ещё и отец повадился ежедневно звонить и выспрашивать: «Всё ли хорошо? Как ведёт себя «этот»? Дома ли ночевал? Не обижает?».
Хорошо ещё, что она взяла отпуск и отец её последние дни не видел, потому что даже пару минут следить за голосом и отвечать на его расспросы спокойно, без истеричных ноток было невероятно тяжело. И так неизвестно, верил ли отец в её: «Всё отлично! Эдик — молодец! Конечно, ночует дома, ну а где ж ещё? Не обижает, как можно!». Сомневался, наверняка, раз каждый день названивал. Но о том, чтобы сказать отцу правду, она и помыслить не могла. Потому что догадывалась, что тот одним махом положит всему конец. Он и так изводил её своим «расстаньтесь», а сейчас и вовсе его терпение было на пределе. Ко всему прочему, Вероника боялась за Шаламова. Что, если отец накажет его, как когда-то наказал её первого мужа?
А вот если бы убрать с дороги эту официантку… Она ей как кость в горле. Вероника даже подступалась к отцу с этой просьбой, поспешив заверить, что это «на всякий случай» и «чтобы не было соблазна». Он мог бы в два счёта решить эту проблему. Но отец неожиданно отказался.
«Девчонка тут ни при чём. Не буду я её трогать, я с детьми не воюю, — сказал и тотчас прищурился: — А что? Этот всё-таки выступает?».
Пришлось ретироваться: «Нет-нет, всё нормально».
После недели безвестности и неопределённости, страхов и надежд, новости посыпались одна за другой. И такие, что хоть в петлю лезь. Сначала позвонили из агентства, пригласили приехать лично. Ну а там как по сценарию: сочувствующий взгляд, стульчик, плотный коричневый конверт…
Веронике заранее стало тошно: что в конверте — она догадалась сразу.
— К моему глубокому сожалению, ваши опасения подтвердились, — вздохнув, произнёс детектив Ванюшин. — Наблюдение показало, что ваш жених действительно встречается с этой девушкой. И встречи их носят… очень личный характер. Можете сами убедиться.
Из конверта выскользнули снимки. Локации разные, но везде он с ней, с этой проклятой Эмилией вдвоём, за исключением одной фотографии, где с ними был и третий — Лёва, друг Шаламова. Вероника тотчас его узнала и поморщилась. Раз уж Эдик знакомит её со своими друзьями, значит, там всё серьёзнее некуда. И значит, он ничуть не уважает свою невесту, позорит. Ведь это так унизительно! А она ещё помогала недавно этому Лёве найти свободную квартиру — он там от кого-то скрывался, а люди, что приютили поначалу, выставили его, потому что надоел. Этот Лёва тогда примчался к Эдику, торчал у них на кухне, курил вонючие дешёвые сигареты и ныл. Но Вероника улыбалась ему, кормила ужином, а потом ещё и договорилась со своим знакомым, чтобы тот пустил пацана к себе на дачу. А они вот, значит, как. Обидно — сил нет!
Она взяла фотографии, где Шаламов с Эмилией вдвоём. Вот — куда-то идут, держась за руки. Смеются. Болтают. Стоят. Обнимаются. Целуются. Пытка! Но почему-то больше всего ранил снимок, где она ела мороженое, а он просто стоял рядом и смотрел на неё. Этот взгляд… он был красноречивее любых слов. В том застывшем мгновении она увидела столько любви, нежности и обожания, что в груди стало больно, будто нож вонзили. Она часто-часто заморгала, закашлялась, чтобы не расплакаться тут же, при Ванюшине и его помощниках. Юнец участливо подал стакан с водой. Сам Ванюшин предложил «кое-что покрепче».
— Спасибо, — глухо и сдавленно отозвалась Вероника. — Я за рулём.
— А вот вся информация по девушке. Собственно, ничего такого щекотливого на неё нет. Тут вот проверенные факты, а здесь мы зафиксировали кое-какие сведения, которые удалось извлечь из разговоров с её знакомыми.
Вероника ошарашенно вскинула глаза.
— Разговоров?
— Не переживайте. Ни у кого и мысли не возникло, что мы за ней следим. Расспрашивать можно по-разному. А мы своё дело знаем. Так что с вами никто всё это не свяжет. К тому же, из личных разговоров можно подчас узнать о человеке гораздо больше, чем из прочих источников. Однако есть одно «но». Сведения эти нельзя назвать стопроцентно достоверными. Люди часто преувеличивают, искажают, а то и откровенно лгут. Но сплетни сплетнями, а одно здесь точно: у девушки серьёзные проблемы в институте. Какой-то личный конфликт с преподавателем, и настроен он очень решительно. В общем, сами всё прочитаете.
Уже дома Вероника перечитала на несколько раз всё, что удалось накопать Ванюшину и его помощникам. Действительно, не густо и, к сожалению, шантажировать её явно нечем. А она так на это рассчитывала! Хотя чему удивляться: откуда у такой заурядной личности, у официантки, родом из какого-то захолустного городишки, могут взяться интересные тайны?
Вероника раздражённо отшвырнула папку. С каким бы удовольствием она пристукнула эту мерзавку!
«Откуда только взялась мелкая паршивка, из какой щели выползла? — Вероника снова раскрыла папку, — из Адмира, но школу закончила в Байкальске. Неважно! Откуда она выползла, туда и заползёт обратно. Проблемы с преподом, значит, у неё? Вот и отлично!».
Не мешкая, Вероника помчалась в институт иностранных языков. Профессор Каплунов нашёлся быстро — первая попавшаяся девушка-студентка проводила её до кафедры теоретической лингвистики.
Высокий, худой старик воззрился на Веронику с нескрываемым раздражением, когда она пригласила его выйти поговорить тет-а-тет. В тесной комнатке находились ещё три женщины немногим моложе его и не в меру любопытные. Веронику обсмотрели с ног до головы.
— А здесь нельзя? — уточнил профессор.
— Тет-а-тет, — холодно повторила Вероника. Она ж ему не какая-нибудь там студентка.